Канал имени Москвы. Лабиринт - стр. 7
Ещё с этой сиротливой печалью, но уже и почти равнодушием брат Фёкл вспомнил, как ему передавали Книгу, бережно завёрнутую в несколько слоёв плотной материи.
– Возлюбленные братья, как же… – прохрипел брат Фёкл. Слабо присел на краешек лавки, попытался разложить записи на ровной поверхности, глядя на расплывчатые буквы. Поднёс к листу чернильное перо…
Его отравили. Убили, и обратного пути уже нет. Но, может, он успеет, успеет записать как можно больше. Не разоблачений, нет, а ту великую простую и чудесную тайну, что успел узреть…
Однако брату Фёклу больше не было отведено времени. Он словно стал давиться своим горячим распухшим языком. На краешке губ выступила пена, и, не успев вновь добраться до спасительного окна, возможно, давшего хоть небольшую передышку, брат Фёкл опрокинул лавку и рухнул на дощатый пол своей кельи.
Дымчатый котёнок посмотрел на него в удивлении – двуногий наделал грохота. Но пришедшая вслед тишина оказалась недолгой. Скрипнула половица, котёнок прижал уши к голове и негромко зашипел. В келье брата Фёкла появились двое посторонних – тоже двуногие, но пахло от них не так, как от Возлюбленных братьев, к чьему запаху котёнок успел привыкнуть, потому что не знал другого.
– Он умер? – Голос был тихий, приглушённый плотной тканью, нижняя половина лиц укрыта косынками.
– Не знаю. Наверное… Вот она.
– Да, но…
– Забирай скорее.
– Конечно.
Один из вошедших осторожно, не касаясь тела, переступил через брата Фёкла. Взял со стола манускрипт, схлопнул тяжёлые половинки, закрывая замочки на переплёте, бережно, но не с почтительным трепетом книжного человека, а, скорее, чтоб не навредить ценному товару, отправил Книгу на дно матерчатой сумки.
– Всё, уходим.
– Подожди. Надо закрыть ему глаза.
– Во имя всех святых…
Но тот, кто забрал Книгу, склонился над братом Фёклом, – котёнок снова зашипел, – перекинув сумку за спину, чтоб не мешала, протянул ладонь и неожиданно, совсем неподобающе вскрикнул. Потому что сам он и его напарник в следующее мгновение сделались свидетелями довольно жуткой сцены. Возможно, на последнем импульсе агонии старый монах вдруг ухватил за руку склонившегося над ним человека. В ужасе, но ещё больше в замешательстве, тот попытался высвободиться, котёнок шипел, а пена теперь вовсю прибывала из полураскрытого рта старого монаха. Но рука его проявила внезапную силу.
– Аква… – прохрипел брат Фёкл.
Забравший Книгу несколько обескуражено обнаружил, что монах впихивает ему в руки пачку каких-то листов. А потом он посмотрел в умирающие глаза брата Фёкла и на какое-то мгновение словно обмяк. Они смотрели друг на друга, пристально, очень недолго, но во взгляде забравшего Книгу успело мелькнуть изумление. Он, наверное, смог бы что-то сказать, но зрачки брата Фёкла закатились, а потом его глаза закрылись сами собой.