Камикадзе. Идущие на смерть - стр. 14
Возникло волнение – какой-то железнодорожник с тетрадью в руке бежал по краю перрона. Тетрадь была клеенчатая, зеленая, блестящая. Он бежал, чтобы успеть спрыгнуть и перейти на дальний путь, где уже закончили сбивать состав.
Таня смотрела, окаменев, широко раскрыв глаза. Человек с зеленой тетрадью в руке бежал по краю платформы, а сзади его настигал огромный паровоз. Человек и паровоз двигались, все остальное стояло неподвижно. Стоял дежурный с поднятым жезлом и раскрытым ртом, стояли мужчины с бутылками в руках, стояли узлы и чемоданы, и собаки на поводках. В воздухе неподвижно висел быстро летевший до того по ветру газетный лист.
Человек, не переставая бежать, стал медленно падать, он падал с платформы, и зеленый паровоз так же медленно настигал его. Он наступил колесом ему на шею, и голова, теряя фуражку, покатилась между рельсов впереди паровоза.
Беззвучный свист вырвался из трубы и достиг Таниных ушей.
– Не надо! – закричала она. – Не хочу, не надо! – Мать повернула Таню к себе и спрятала ее лицо в коленях.
– Не надо! – снова закричала Таня, и тогда поезд дал задний ход. Он начал медленно отъезжать, освободились залитые кровью рельсы, обезглавленное тело возвратилось на перрон и, размахивая руками, стало отступать к тем дверям, откуда только что выбежал железнодорожник с тетрадью. Оно скрылось за ними, и только голова, отделенная от туловища, продолжала катиться между шпал. Она катилась, как яблоко...
И все, что касалось отношений мужчины и женщины, тоже пугало Таню.
Однажды она проснулась посреди ночи. Из комнаты, где спали сестра с мужем, доносились непонятные и осторожные звуки. Таня приподняла с подушки голову. Дверь в сад была приоткрыта, и звуки, доносившиеся из комнаты, мешались с равномерным поскрипыванием деревьев, шорохом листьев и задыхающимся бормотанием ночных птиц. Потом сестра застонала, но это был не тот стон, который издает больной человек, а какой-то другой, Тане неизвестный. Наступила тишина. Таня лежала, закусив угол подушки, напряженно вслушиваясь. И тогда в комнату вошел запах влажных морских камней. Муж сестры встал, тяжело шагая босыми ногами, вышел на кухню, чиркнула спичка. Мало-помалу дом наполнился табачным дымком, и он вытеснил этот тревожный сырой запах.
Когда Таня рассказала об этом в школе девчонкам, те рассмеялись:
– А что ты, дура, не знала?
О замужестве они говорили все время. Знали: выходить лучше всего за лейтенанта, хуже – за мичмана, в крайнем случае – за матроса, можно загреметь в деревню.
И еще они говорили:
– Жена морского офицера – это на всю жизнь. А хорошо или плохо – не угадаешь.