Камера смысла - стр. 36
Питер сидит рядом и перекатывает в руках косточку от только что поглощенной им сливы. Он щупает ее острые кончики подушечками большого и указательного пальцев, обнимает ее ладонью. Глядя на это, Платон сам ясно ощущает прикосновение теплой шершавости косточки к своей коже. Он немного завидует Питеру и ловит себя на мысли, что хочет сам вот так же уютно перебирать в пальцах маленький, почти одушевленный предмет. Платон следит за косточкой, ревниво, как собака за мячом, и тут неожиданно Питер подносит эту самую косточку близко-близко к лицу профессора, чуть выше уровня глаз, и говорит:
– Смотри на нее. Не отвлекайся ни на что. Ничто не имеет значения, кроме моего голоса…
– Через несколько минут ты погрузишься в сон и будешь слышать только мой голос.
– Твои веки тяжелеют.
– Тебе трудно сопротивляться желанию спать.
– Желание спать нарастает.
– Веки тяжелеют все больше и больше.
– Ты не можешь сопротивляться все нарастающему желанию спать.
– Сейчас я досчитаю до десяти, и ты заснешь.
– Один. Веки тяжелеют. Сонливость нарастает.
– Два. Ты будешь спать и слышать мой голос.
– Три. Желание спать усиливается.
– Четыре. Ты расслабляешься. Сонливость нарастает.
– Пять. Веки тяжелые, мышцы расслаблены.
– Шесть. Ты засыпаешь, засыпаешь, засыпаешь.
– Семь. Сонливость нарастает все сильнее.
– Восемь. Ты не можешь сопротивляться желанию спать.
– Девять. Ты засыпаешь, засыпаешь, засыпаешь.
– Десять. Ты спишь.
Питер убирает руку и спрашивает:
– Давай поговорим о том, чего ты хочешь. На самом деле. Чего ты хочешь, Платон?
В кабинете очень тихо.
– Я хочу быть легким как в детстве. Хочу, чтобы все было просто. Хочу жить легко и безответственно, – наконец произносит Платон, не открывая глаз. Он шевелит лишь губами. Его дыхание ровно. – Легкость бытия, да. И я не пустой. Это не пустое желание, это утешение.
– Утешение? – спрашивает Питер. – Расскажи об этом.
– Каждой душе потребно свое утешение. Изживать это бессмысленно и бездумно. Я хотел бы разрешить себе быть свободным.
– Так что же тебе мешает?
– Требования. Мой рассудок требует быть ответственным перед теми, кто меня окружает.
– Платон, – тихо произносит Питер. – Давай попытаемся подписать мирное соглашение между твоим рассудком и бессознательным. Иначе этот неосознанный конфликт рано или поздно навредит тебе. А теперь скажи, что ты противопоставил своему желанию жить легко?
Платон молчит. Потом отвечает:
– Вредные привычки, злоупотребление, проблемы с отцовством. Я назначаю их себе как средства и причины для самобичевания.
– Зачем этот парадокс, Платон? Зачем ты выбираешь зависимость и немощь? – спрашивает Питер. Ответа не последовало. Тогда он объясняет: – Ты делаешь это, чтобы иметь возможность уйти от ответственности, наложенной самим на себя. Вполне логичная вторичная выгода.