Каменный престол. Всеслав Чародей – 4 - стр. 67

Мальчишку словно ветром сдуло. Ярун накинул поводья на островерхий кол. Нелюб тоже сполз с телеги, придерживая вожжи одной рукой – вторая висела бессильно. А во дворе уже заполошно голосили бабы. Ярун досадливо поморщился – вместо того, чтоб дело делать, они причитать будут.

Первым в воротах появился высокий сухой старик.

– Здравствуй, дядька Микула, – мрачно сказал Нелюб, прислоняясь плечом к высокому плетню. – Плохо дело.

Старик оглядел воев суженными глазами, поджал губы.

– Так плохо?!

– Совсем плохо, – подтвердил Ярун. – Побили нас.

Микула несколько мгновений молчал, глядя на них в упор, потом спросил резко и отрывисто, словно палку сухую сломал:

– Твердята?!

– Жив Твердята, – опять повторил Ярун, принимая у Нелюба вожжи и набрасывая на тот же кол, к которому был привязан его конь. – Ранили его. Сильно.

– Борис?! – чуть помедлив, так же сухо и отрывисто спросил Микула.

– А вот Борис… – сказал Ярун и умолк. Лицо Микулы передёрнулось, на глазах старея, уныло обвисли седые усы, разом собрались вокруг глаз морщинки.

Понял дед.

Твердяту снимали с телеги в шесть женских рук, он тяжело обвисал на руках заливающихся слезами жены и обеих снох, горячечно нёс околесицу и норовил повалиться под забор – ноги не держали. Бурая от застарелой крови повязка сползала с плеча, с чупруна осыпалась засохшие чешуйки грязи и крови.

К телеге уже бежали сябры, всполошённые градские. Следом за Твердятой с телеги сняли негнущееся уже, чуть тронутое тлением тело Бориса – младшего сына старого Микулы. Подхватили, понесли во двор под нестройные, тревожные щепотки.

– Да вы не стойте у ворот, парни, – горько и безнадёжно сказал враз постаревший дед Микула. – Заходите.

– Да нет, дядька Микула, мы ненадолго, на мал час только, – мотнул головой Ярун, отбросил за ухо чупрун, такой же грязный, как и у Твердяты. – Надо что-то делать, к князю идти, к тысяцкому ли…

– Яруне, – слабым голосом сказал Нелюб. – Гляди-ка…

Вдоль улицы ехал всадник. Такой же растрёпанный и грязный, как они, тоже весь в повязках.

– Полюд, – узнал Ярун мгновенно. Все пятеро – и Твердята с погибшим Борисом, и Ярун с Нелюбом, и Полюд – служили в городовом киевском полку. Всадник поравнялся с ними, и Ярун окликнул. – Полюде! Ты ж в другой стороне живёшь!

– Я не домой, – Полюд остановил коня. – Я на Боричев взвоз.

Они переглянулись и поняли друг друга без слов. И все вокруг поняли.

– Верно! – хрипло сказал кто-то. – К князю надо! Пусть зброярни открывает, время пришло всему городу за оружие браться.

По улице шли, ехали, напористо шагали, обрастая по пути людьми. А вслед им глядели двое мальчишек.