Каменный Пояс. Книга 2. Наследники - стр. 43
– Идем, Настенька! Идем, моя радость!
Глядя им вслед, старик работный, переживая неудачу своего молодого друга, разочарованно покачал головой:
– Эхма, было б счастья два! Одно загреб, а первое упустил. Я бы глазом не моргнул, а свое взял!
– Неужто не моргнул бы? – удивленно спросил Прокофий.
«Господи Иисусе! – суеверно оглядел его работный. – Никак опять подстерег на слове!»
Однако отступать было поздно; старик смело поглядел в лицо Демидову и сказал:
– Истин бог, и глазом не сморгну!
– Молодец, дедка! – похвалил хозяин. – Уговор сразу: я пальцем пугаю, а ты не сморгни. Выдержишь, жалую сто рублей. Сморгнешь – полета плетей. Становись!
Старик потуже перетянул ремень, разгладил жидкую бороденку и стал перед Демидовым столбом.
– Держись! – закричал хозяин. – Держись, глаза выколю!
Растопырив длинные костлявые пальцы, которые страшили своей необыкновенной подвижностью, он угрожал. Казалось, вот-вот пронзит глаза. Но старик неподвижно и бесстрашно стоял, не моргая.
– Гляди, гляди, вот пес! – непонятной радостью трепетал Прокофий.
Никита Никитич взглянул на седого деда, замахнулся посохом и прохрипел зловеще:
– Пронжу!
Острие посоха задержалось у самого глаза. Старик не дрогнул.
– Сатана! – обругался паралитик и недовольно отвернулся.
Долго бесновался Демидов, но никакие страхи не покорили деда.
– Ух, сломил, черт! – устало выругался заводчик. – Откуда у такого старого да сила взялась?
– Эх, милый, укрепится духом человек, крепче камня станет. Ослабнет – слабее былинки!
– Бери сто рублей и уходи!
По приказу хозяина отсчитали сто рублей серебром и положили перед мастерком.
– Все твое! Загребай и иди, куда хочешь, в белый свет! За старостью ненадобен!
Старик хмуро поглядел на рублевики и сердито вымолвил:
– Не хочу твоих денег! Много слез из-за них пролито!
– Подумай, о чем говоришь! – сердито прикрикнул заводчик и поднял налитые злобой глаза.
Старый мастерко не испугался, не опустил глаз. Никите Никитичу стало не по себе от этого взгляда, он дернулся и замахал костлявой рукой:
– Уйди, уйди прочь!
Старик надел шапку, взял посошок и поклонился барину:
– Прощай, хозяин! Не мила тебе правда. Но ты запомни, что правда на огне не горит и в воде не тонет! И Мамай правды не съел, а барам подавно ее не укрыть!
Он поднял голову и побрел по дороге. И таким гордым и неподатливым показался этот старый человек, что Демидов не утерпел и сердито обронил:
– И откуда ныне такой народ строптивый пошел?..
Шумные забавы сменялись странными выходками, но скука, как верный пес, неотступно следовала за Прокофием. Хмурый ходил он по хоромам, не видя выхода своей тоске.