Камень, или Terra Pacifica - стр. 25
Далее, слушая образное высказывание Ивана о природе времени, сознание Нестора само образовало представление бытия в иных, новых проявлениях. Там всюду проистекают события. Но они совершенно не распознаваемы. Не реализованы. Они осаждены временем. Полностью ограждены. Да, время показалось Нестору чем-то, подобным давлению и скуке. Оно равномерно и плотно окружало всё и вся. Беспросветно. Глядите, – в одном боку, вернее, вообще в единственной точке всеобщей действительности содеялась еле заметная прорезь. Кем содеялась? Этого Нестор пока не собирался выяснять. Положим, там создалась вдруг свобода от осады времени. Окно. Прорезь стала дырой, расширилась во все стороны. Туда потекли всякие события, поддаваясь давлению остального плотного, неиссякаемого окружения времени. Оно выталкивало из себя несметное разнообразие скрытых ранее событий. А его же собственная природа тени проявляла эти происшествия. Местами контрастно, местами смазано, местами закрывала полностью. И мгновенно обращала все события в историю…
– Масса вместе с давлением, чувства вместе со скукой, время вместе с историей, хороша куча, – пробубнил Нестор вслух, по-видимому, больше переживая собственные суждения, чем слова Ивана, и оседая на стол с краю.
Тот противоположной стороной резко задрался, сваливая с себя книги, папки, стопки бумаг, настольную лампу, а с ними всякую канцелярскую мелочь с острыми концами – всё – на широкую спину многообъемлющего учёного. Последним упал подготовленный к исследованию образец ископаемого творчества. А в учёной голове тоже посыпались всякие мысленные фолианты, в тексте которых всемирное давление превращалось в глобальную скуку, а та в свою очередь становилась абсолютным временем и тут же оседала вселенской тяжестью. Мысленные мелочи тоже просыпались, предполагая своеобразные острые концы:
«Чем бы таким проколоть эту злосчастную сплочённость античеловеческих заговорщиков: время-давление-скуку»?
Рассказчик выждал, пока Нестор ласково, потихоньку восстановил горизонтальное положение стола, при этом не позволил упасть с него ни одному из предметов. Правда, никто не придал серьёзного значения неуместному, почти незаметному происшествию, потому-то внимание слушателей не прервалось. Иван только улыбкой завершил недолгую паузу, подтвердил основную мысль:
– Да, действительное пространство существует непременно в условиях жизненности, а потом – в собственных измерениях длины, ширины, толщины, глубины и ещё чего угодно.
Затем он снова взглянул на Леночку. Поправил мысль:
– А можно и не мерить его, а просто видеть