Калининградский сувенир - стр. 37
– Ты сколько в городе не был? – Костян умудрялся одновременно вести машину, что-то показывать в окно Мирону, набирать сообщение в телефоне и что-то спрашивать у меня.
– Слушай, ты бы поаккуратнее, – последнее время я ездил только с Мироном и уже успел как-то привыкнуть к его уверенной и спокойной манере езды. Тем более мой напарник никогда не позволял себе отвлекаться, управляя автомобилем.
– Ай, ладно тебе! Правильный нашелся! – Костян крутил руль левой рукой и это немного успокаивало. Я помню, как однажды он рулил коленками, правда это было по дороге на море и скорость была небольшая. А здесь целый автобан построили, и ведь никто меньше сотни не летит. – Ты же город не узнаешь! У нас всё перестроили капитально!
– Надо думать, – согласился я с ним. – Вот этой дороги, допустим, я не помню!
– У-у-у, – пригорюнился Кузнечик. – Это же ужас какой-то! Ты издеваешься что ли? Этой дороге лет десять, если не больше? Её при …
Костян внезапно завис, глядя на дорогу стеклянными глазами, рука с телефонном повисла плетью, а сам он молчал и только шевелил губами.
– Что случилось? Менталка? – моментально среагировал Мирон. Я смотрел на Костю, ничего не понимая. Никакого магического воздействия почувствовать не удавалось, но что тогда с ним?
– Блин, – вернулся Костян в реальность так же внезапно, как и выпал из неё. – То ли четыре, то ли пять губернаторов назад. Я даже не смог вспомнить сколько именно.
– Чувак, ты так больше не делай, – глухим голосом попросил его с заднего сидения Мирон. – Я же реально испугался.
– Ай, ладно тебе, – расхохотался Костян, и я опять напрягся от его манеры езды. – Дорога смотри какая широкая.
Мирон пробурчал что-то неразборчивое себе под нос и затих на заднем сиденье. Я не стал оборачиваться, но почему-то складывалось ощущение, что он скорчился позади меня в позе эмбриона и всеми четырьмя конечностями вцепился в обшивку. Интересно, он молиться умеет?
– Город расстроился минимум вдвое, – рассказывал тем временем мне Костян. – Стадион на острове – закачаешься! Сельма больше Чкаловска стала, а про Балтон я вообще говорить не хочу. Каждое утро пробки, поэтому я на работу езжу на велосипеде.
– Велосипед – это хорошо, – проканючил Мирон на повороте. – Экологический вид транспорта, безопасный.
– Ну так и я о чем, – воодушевленно согласился с ним Костян. – На площади Ленина убрали, а на его месте поставили храм. Большой, красивый, но Ленин там все-таки как-то роднее смотрелся.
Во времена моего детства на месте Сельмы был пустырь, а вот в Балтрайоне и так существовала достаточно плотная застройка, так что если Костян сейчас говорит, что там совсем тесно стало, то я даже не представляю, что там можно было понастроить. А вот на площадь мы обязательно сходим. Знакомые говорили, что я её не узнаю, настолько сильно она изменилась. Впрочем, с их правотой я соглашался, даже просто рассматривая фотографии на телефоне. Город менялся капитально.