Калиго: лицо холода - стр. 53

– Или она слишком твердолобая, чтоб такое провернуть.

Утверждение Элиота ударяет Кэт, словно ломом между ребер.

– Кукушка не глупа. Она всегда берет немного: драгоценный камень с оправы часов, золотую серьгу, фамильный портсигар, кольцо. То, – нарочито подчеркивает она, подняв указательный палец, – о пропаже чего владельцы заподозрят не сразу, а если и заметят, она уже будет вне зоны досягаемости. Однажды она тайком стащила у одного парня рубиновый крестик с груди, пока он пил виски, подменив его медальоном с Микки Маусом. Это не так-то просто сделать, знаешь-ли, даже с пьяным.

Калеб задумчиво кивает, хотя ее слова кажутся ему слегка сбивчивыми. Он не помнит, чтоб в новостях освещали подобный случай.

– Довольствуется малым, как истинный профессионал. Жалость лишь, что это добыто бесчестным путем.

– Каждому приходилось делать то, чем мы не гордимся, – пожимает плечами Кэт. – Не так ли, Каб?

Парень судорожно сглатывает, теряя дар речи. Намек брюнетки кажется настолько очевидным, что у него перехватывает дыхание. Голосок в голове начинает ворошить его уверенность, нашептывая темные мысли: «Нет, она не может об этом знать. Это невозможно. То, что произошло с Триа – твоя тайна, и никого больше, и ни Кэт, ни кто бы то ни было не в состоянии выведать правду». Спустя несколько минут, длинной в час, Калеб берет свое волнение в узду, когда замечает, что девушка давным-давно растаяла из поля зрения.

– Куда подевалась Кэт?

– Отошла по делам.

По тому, как боксер выделяет последнее слово, Калеб понимает природу этих самых «дел» и немного расслабляется. Скорее всего, брюнетке известно о его прошлом еще меньше, чем о будущем. Поэтому поводов для волнения нет, но в момент, когда он расслаблено оседает на рюкзаке, раскатистый вопль обрезает нить тишины, а вместе с ней и его спокойствие. Юноша мчится на крик и обнаруживает Кэт, согнувшуюся над скрюченным телом на снегу, в чертах которого не без труда можно узнать Джаззи.

Кэйтин опускается на колени, теребя блогершу за плечи, которые оказываются холоднее и тверже, чем скалы вокруг.

– Джаззи? Ты меня слышишь?!

– Кэт, – опускает руку на ее плечо Калеб, – боюсь, она тебе уже не ответит.

Брюнетка переводит взгляд на подругу и медленно отодвигается. Слова Калеба бьют в голову, будто снежным шаром, позволяя разглядеть в темноте предутреннего смога то, на что она сразу не обратила внимания: ледяная кожа, голубовато-пудровый оттенок лица, оцепенелые мышцы рук, приоткрытые щелочки глаз… Рыжевласка не двигается, не дышит и даже не моргает. Это сложно признать, но от отрицания не станет легче: Джаззи мертва.