Калейдоскоп - стр. 9
Леночка была избалована и обладала капризным и взбалмошным характером. В погоне за чужим вниманием она, наверное, кроме себя, так никого и не полюбила по-настоящему. Но время быстротечно, и то, что вчера казалось далёким, сегодня уже приветственно машет с порога: годы безжалостно стёрли былую красоту, унеся многое из того, к чему она привыкла. Однако Елена Михайловна не сдавалась: шила, ругалась с соседями, разводила цветы. Незаметно подобралась старость. Рядом с ней теперь были только дворовой пёс Тузик неопределённой породы, собачка Дуся и кот Мурзик. Однажды молния ударила в дерево, под которым стояла будка Тузика. С тех пор он страшно боялся гроз и просился в дом, скребя когтями дверь. Она открывалась и слышалось: «Заходи, чёрт трусливый!» Пожилая рыжая спаниелька Дуся очень любила поесть и была большой попрошайкой. Полосатый Мурзик был не намного меньше своей закадычной подруги. Оба обожали печенье и конфеты, которыми с ними делилась хозяйка: своих питомцев она, несмотря ни на что, впроголодь не держала.
Оставшись одна, с нищенской пенсией, Елена Михайловна оглянулась вокруг в поисках привычной поддержки и опоры. Но никого, кроме племянника, сына покойного брата, не увидела. Других родственников у неё не было. Она всегда держала племянника на расстоянии, не принимая его всерьёз. Для неё он был шалопаем и бездельником. «Ни рыба, ни мясо», – говорила она и была совершенно права. Но теперь, когда ей было трудно дойти до магазина, выбирать не приходилось: надо было что-то решать. И Елена Михайловна пообещала племяннику оставить дом в обмен на досмотр. Тот, естественно, согласился, но постоянно ухаживать за тёткой в его планы не входило. Появлялся он редко, обычно с обоими малолетними сыновьями, для которых посещение двоюродной бабушки было ни к чему не обязывающим развлечением: побегать по саду, съесть фруктов, поиграть с котом и собаками. Действия их папаши дальше похода в магазин не простирались. К тому же он был нищим по причине практически постоянной безработицы и сидел на шее у жены. Такое положение дел Елену Михайловну устроить не могло и, в конце концов, она указала племяннику на дверь.
К тому времени слухи об их «нежных» взаимоотношениях уже распространились по околотку, и искатели наживы, замершие было в ожидании развязки, немедленно окружили Елену Михайловну вниманием и заботой: стали навещать чуть ли не ежедневно, приносили продукты – «Ах, не надо денег, это я от чистого сердца!», – помогали по дому, работали в саду под её «чутким руководством». Опять, как в былые времена, Елена Михайловна была в центре внимания, к которому привыкла. Только времена сменились, да и причина внимания тоже.