Какаду - стр. 18

Наверно, это джин виноват в ее мрачных мыслях. Обычно такое в голову не приходит, есть чем отвлечься.

– Вы не понимаете, что для меня Хэролд, – сказала она. – Хотя вы-то можете разговаривать с ним или не разговаривать и все равно додуматься до чего-то, в чем мне вовек не разобраться.

У Даусона вид был озадаченный, бестолковый.

– Как так? – сказал он.

Ивлин предложила пройтись. Это здоровее, чем сидеть и пить и вынашивать мрачные мысли об автомобильных авариях и о браке.

– Да мы ведь о браке не говорили, – заметил Даусон.

Вот такой он был человек.

Ну и пошли они шагать во тьме. Волшебный слайд нильской дельты уже убран, но запах ее остался – пахло увядшим клевером и тлеющим навозом. Когда Ивлин только приехала в Египет, ей объяснили, что жгут навоз, это тоже ее возмутило, как многое другое. Но при постоянном кочевье, каким была и остается жизнь любого иностранца в Египте, постепенно стало даже утешать. Сегодня вечером и звезды светят – вначале она часто смотрела на них, а потом привыкла, что здесь они всегда видны.

– Разве мы не говорили о браке? – продолжала Ивлин и в темноте обо что-то споткнулась. – Мне казалось, мы, в сущности, все время об этом говорим.

В первую минуту лодыжку пронзила боль, Ивлин намеренно захромала, но Даусон не пытался ее поддержать.

– Я этого не понял, миссис Фезэкерли, – сказал он, – хотя, полагаю, эти мысли изрядно вас донимают.

– Значит, вы не были женаты! – выпалила Ивлин.

– Не был, – согласился он.

Интересно, скроет ли тьма, как искривились ее губы, подумала она.

– Говорят, если мужчина к тридцати годам не женат, он либо завзятый эгоист, либо завзятый распутник. Интересно, из каких вы!

По крайней мере стало ясно, что хромать незачем.