Какаду - стр. 17

– А тряпка не слишком хороша? – спросил Даусон.

– Да нет, не думаю, – засмеялась Ивлин. – А если и так, плакать по ней не станут.

Кто-кто, а Уин не заплачет. Приглашенная к кому-то на свадьбу, она авиапочтой выписала из Парижа шляпу, тут же отослала ее авиапочтой обратно и выписала другую.

– А как насос? – спросила Ивлин.

– Починим, – уверил Даусон.

Но ответа Ивлин не услышала. Она завороженно глядела на шелковый лоскут, свисающий с обнаженной руки Даусона, на кожу этих обнаженных рук, забрызганную машинным маслом и перепачканную сероватым жиром.

Они лишь ненадолго встретились за вторым завтраком. Улегшись отдохнуть, Ивлин слышала прерывистый стук металла о металл, жестяно-легкий по сравнению с давящим бременем жары. Даусон только что был болен, как бы его не хватил солнечный удар, но разве отговоришь человека, если ему чего-то хочется. Хорошо, что она вышла за Хэролда – если он чего и захочет, его легче переубедить. Как это она нашла Хэролда и в каком сне найдет его опять?

Но вот она набрела на него, нет, на Даусона, тот сидел за круглым железным скособоченным столом. И набивал рот дешевым засохшим сыром, какой кладут в мышеловку. Но почему надо так есть! – спросила Ивлин. – Потому, – пробормотал он с набитым ртом, – вы ведь не помираете с голоду, миссис Фезэкерли? – Ее передернуло, когда она услышала свое имя, и не меньше покоробил вид падающих крошек.

Проснувшись, Ивлин заметила, что отлежала щеку. И обозлилась, но потом искупалась, напудрилась и уже могла бы пожалеть любого, кто в этом нуждался. Все еще преследовали мелодии старых танго и запах палубы лайнера в ночи. Вполне естественно. У стольких австралийцев полжизни проходит в море, в пути куда-нибудь, подумалось ей.

И когда встретила Даусона, спросила, блеснув ярчайшей помадой:

– Мой Хэролд не вернулся?

– Нет, – сказал Даусон.

В свежей рубашке и в тех же синих сержевых брюках – других, очевидно, с собой не взял, – он был точно карикатура на самого себя.

– Вот тоска! – сказала Ивлин. – Обед будет ужасен. Да все равно он был бы ужасен.

Налив Даусону виски, она спросила:

– Вы рады, что вы австралиец?

– Забыл и думать об этом.

– А я рада, – сказала Ивлин. Не все ли равно, верит он или не верит.

Но она и правда рада – такой полнокровной, здоровой была ее юность в Австралии. И спасибо тому яблоку, что вкусила она и сумасбродно отбросила.

– Как по-вашему, не мог Хэролд попасть в аварию? – спросила она.

– Нет. Почему? – сказал Даусон. – Никаких оснований опасаться. Люди обычно возвращаются, даже когда думаешь, что они не вернутся.