Как я стал предателем - стр. 25
– Но вы ведь читали его работы.
– Их может прочитать каждый.
– И что вы об этом думаете?
– О работах такого уровня не «что-то думают», а пытаются вникнуть в каждую запятую. Физик вроде Шубина, Шрёдингера, Фридмана, Фейнмана, Ландау, – он не жук, которого забавно рассматривать в лупу. Это гора, на которую не каждый взберётся.
– У вас ещё есть время для этого. Вы молоды.
– Дело во времени. Шубин вёл научную работу всего несколько лет. Год чудес Эйнштейна случился, когда ему было двадцать пять.
– Но тебе же только двадцать два,– заметила Воробьёва.
– Как Бобби Фишеру. Или Полу Морфи.
– Вы и в шахматы играете?
– Да. Но трезво оцениваю свои шансы. И в физике, и в шахматах. Кто видел этот огонь вблизи, тот уже не польстится на блёстки. Вот были в тридцатые годы два молодых профессора – Шубин и Ландау. Оба гении, оба троцкисты. Оба этого не стеснялись. За первое их ненавидели коллеги, а за второе – советская власть. И вот обоих сажают. Но Капица сумел выцарапать Ландау. А вот для Шубина Капицы не нашдось. Сначала сослали в Свердловск, разрешили возглавить кафедру. Потом взяли снова и поставили к стенке. Покойному было тридцать лет.
– Как по вашему, профессор Тамидзава, когда проектировал Башню, опирался на работы Шубина?
– Командор, все немногие научные работы кандидата Шубина общедоступны!
– Мне важно ваше экспертное мнение. И, я полагаю, там могли быть и неопубликованные рукописи.
– Все рукописи Шубина издал в 1988 его ученик профессор Величковский. И именно от Величковского услышал эту фамилию профессор Томидзава. В 1987 году, на тихоокеанском конгрессе теоретических физиков. Во Владивостоке дело было. Башня к тому времени строилась десятый год.
– Но два года назад в физике случилась крошечная революция и про подход Шубина написали даже в Nature.
– В физике постоянно что-то происходит. А Nature выходит раз в месяц.
– Через месяц в Токио пройдёт специальная конференция, посвящённая эффекту Флигенберда-Ватанабэ.
Он нанёс мне удар в самое сердце.
Именно сейчас, за столом, до меня дошло, что я изрядно напутал в воспоминаниях. День, когда я стал предателем, был, конечно, летний, и с годом я угадал. А вот Объект 104 из Саппоро мы не могли.
Потому что до волны его не было видно ни из Токио, ни из Владивостока, ни даже из Саппоро. Разглядеть её можно было только начиная с Фурано.
И эффект Флигенберда-Ватанабэ – он именно про это.
Перевёл дыхание и ответил как можно проще:
– Я не планирую участвовать в этой конференции.
– Жаль, очень жаль. Ведь Ватанабэ – ваш бывший одноклассник по лицею. А Флигенберд – ваш бывший научный руководитель.