Как я стал предателем - стр. 27
– Если для вас этот нейтральная тема – будем говорить о политике.
– Я не знаю, сообщили ли это по вашим новостям. У вас, насколько я знаю, ещё действует цензура.
– Может и действует, но это не важно. Я новости всё равно не смотрю.
– Джейн Шарп утверждена полномочным консулом по вопросам стратегического взаимодействия. По BBC сказали, что это большой шаг к демократии.
– Разве они ещё не дошли?
– Джейн Шарп росла на Окинаве и японский язык для неё – второй родной. Ндля американцев назначить полномочным консулом человека, который знает язык страны – это просто невероятное достижение.
– Она на военной базе росла?
– Да. Вы угадали.
– Похоже на нашего Ватанабэ,– заметила Алина.
– Но она не просто чиновник или сорокалетняя девушка из пресслужбы. Джейн Шарп – специалист с мировым именем по вопросам демократии. Её книга «Переделать диктатуру в демократию: ментальные основы освобождения» уже переведена на тридцать языков и вдохновила десятки борцов по всему миру.
– В таком случае, странно, что её назначили в Токио, а не в Саппоро.
– Почему?
– Здесь она была бы поближе к борцам и могла бы давать мастер-классы.
– Почему вы думаете, что почётный консул Джейн Шарп будет давать мастер-классы?
– Все американские авторы книг так делают. Вот я подумал…
– Вы подумали совершенно правильно. Если хотите, я дам вам эту книгу. YMCA уже выпустила русский перевод Новодворского.
– Спасибо, не стоит. У меня три полки на прочтение.
– Вот именно! Образованные молодые люди, которые читают научную фантастику —и есть зерно демократии в обществах советского блока.
Я представил себе Москаля-Ямамото и попытался найти в нём хоть одно зернышко демократии. И решил, что даже природу Будды там отыскать будет легче.
– Подумайте сами,– продолжал Эшенди,– почему выжил Ландау, но не выжил ваш тёзка? Ландау спас Капица, то есть – научное сообщество! Если таких объединений нет, то человек остаётся один на один с государством, партией, диктатором. И будет раздавлен. Вы понимаете?
– Кажется, понимаю.
– Поэтому какие-то организации, кружки, союзы просто обязаны быть. Пусть неформальные. Обычно у них нет даже названий. Взять, к примеру, унионистов.
– Давайте лучше не будем их брать.
– Почему?
– А они у нас до сих пор под запретом.
– Жалко, здесь Гриши Пачина нет,– вдруг сказала Арина,– Он бы нам всё объяснил. Ты не знаешь, чем он сейчас занимается? По-прежнему протестует, или женился?
– Больше не протестует,– я старался говорить как можно непринуждённей,– и не будет.
– Остепенился?
– Нет. Умер. Простите, мне надо отойти.
Я пошёл в сторону туалета. Убедился, что за мной не наблюдают и быстро выпрыгнул на улицу. За угол и в лакировано-чёрную телефонную будку. Возможно, её тоже прослушивали, но вероятность меньше. В уличных прослушках дежурные краболовы вечно не на своих местах.