Как в первый раз - стр. 27
Чуть помедлив, с гулко бившимся сердцем, она отперла замок и, открыв дверь, стала в проеме так, чтобы он не смог ворваться в дом.
Эван был в джинсах и в черной футболке, натянувшейся на его широкой груди. Он побрился и постригся. А зеленые глаза – вовсе не остекленевшие от пьянства! – внимательно смотрели на нее. И выглядел он… Он был удивительно красив.
Смущаясь своих штанов для йоги и крохотного топа, Пенелопа провела ладонью по затянутым в хвост волосам и холодно произнесла:
– Добрый вечер, Эван.
Он окинул ее взглядом и спросил:
– Можно войти?
– Зачем? – Пенелопа судорожно вцепилась в дверной косяк. Она не хотела видеть его в своем доме!
На щеке у него дернулся мускул.
– Хочу с тобой поговорить.
– Нам не о чем говорить, Эван.
Он тотчас же покачал головой.
– Нет, не согласен. А теперь… Пожалуйста, впусти меня. Или будем разговаривать у двери?
Пенелопа прикусила губу и, окинув взглядом улицу, подумала о соседях, которые могли заметить у ее порога одного из самых узнаваемых чикагских футболистов. А ей ужасно не хотелось, чтобы ее имя оказалось на страницах газет.
Вздохнув, она отступила на несколько шагов, впуская гостя. И стиснула зубы, когда он, проходя, задел ее плечом. От него больше не несло алкоголем – напротив, пахло свежестью с каким-то пряным оттенком. Ей всегда нравился его запах. Она любила сидеть, уткнувшись носом в его шею и вдыхая этот аромат.
Пенелопа помотала головой, словно отгоняя ненужные воспоминания, и так же холодно проговорила:
– Кухня дальше по коридору.
Его плечи, казалось, полностью заполнили коридор, когда он шел к просторному помещению в дальнем конце дома.
– Этот дом очень похож на тебя, – сказал он вполголоса.
И действительно, сочетание чистых линий и комфорта – это, пожалуй, и впрямь было как бы ее отражением. И еще – мягкие кремовые оттенки, серые тона и всплески красного. Все намекало на модерн, но Пенелопа выбирала мебель за ее удобство. И все тут было устроено весьма рационально благодаря тому, что кухня ничем не отделялась от гостиной.
Пенелопа зашла за кухонный «остров» с его сланцевыми стойками, серыми шкафчиками и техникой из нержавеющей стали и, высокомерно взглянув на гостя, проговорила:
– Поскольку ты ничего обо мне не знаешь, ты не можешь об этом судить.
Эван остановился по другую сторону «острова». Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза.
– Я знаю тебя лучше, чем тебе бы хотелось, – сказал он наконец. О господи, почему после всех этих лет он поднимает тему их прошлого? И вообще, было гораздо проще, когда Пенелопа знала, что он пьян. Но сейчас-то… – Так вот, я хочу попросить прощения за тот вечер, – продолжал Эван. – Я вел себя безобразно.