Как убивали Советский Союз. Выгодоприобретатели крупнейшей геополитической катастрофы XX века - стр. 24
Разделение труда и поликультурность современных обществ приводят к необходимости накладывания на них сложной коммуникативной ткани и выделения особого профессионального сословия – журналистов. Вместе с тем, возникает отчуждение коммуникативной системы от общества, подмена коммуникации ее имитацией. Журналисты начинают оттеснять из сферы коммуникации не только ученых, но и политиков, которые вынуждены обращаться к народу только при посредничестве газетчиков и телевизионщиков и только в рамках интересов журналистской корпорации.
Мы, фактически, имеем дело с узким социальным слоем, приватизировавшим СМИ и безраздельно пользующимся правом на свободное изложение своего мнения. На базе подаренной этому слою собственности вместе со всей инфраструктурой, доводящей информацию до граждан, возникло новое сословие, причем со своим пониманием этических норм и своими жизненными интересами.
Свобода слова в рамках этой корпорации понимается только как монополия этой корпорации на СМИ, дающие для представителей этой корпорации практически неограниченные возможности частного обогащения.
В рамках нового сословия выработался и особый язык, почерпнутый в значительной мере из блатной «фени». Язык диктует выбор тем и героев. Пропагандируются блатные «сатирики», блатные эстрадники, герои из «бывших», ведутся съемки из тюрем и изоляторов, демонстрируются подробности зверских убийств и их исполнители, в деталях показываются манипуляции наркоманов со жгутом и шприцем, обсуждаются детали половых извращений…
Где же вся эта «творческая интеллигенция», которой дали, наконец, свободу? Другим не дали, а ей выделили. И что? Где обещанные достижения изящной словесности? Их нет и быть не может, пока выделенная по списку свобода (список – в ельцинской администрации) используется, точно половая тряпка. Поэтому астрономию у нас заменяет астрология, медицину – колдуны-целители, информацию – сенсация (проще говоря – вранье). Репортаж подменяется эпатажем, интервью – словоблудьем двух приятелей, анализ общественных событий – словесными упражнениями невежд…
Вместо действительной свободы мнений безнадзорная печать и эфир заполняются освобожденным от любых барьеров сквернословием, свободой сквернословия. Слово «дерьмо» уже не только исключено из разряда ругательных, но даже из разряда вульгарных. Его можно услышать в эфире даже от бывшего президента СССР, оценившего перед телевизионными камерами в 1998 году «дефолт». Анально-генитальные шуточки и постельные сцены беспрепятственно попадают в общедоступные издания и в прайм-тайм для детей и юношества. Англоязычная брань в эфире даже не считается чем-то зазорным.