Как спасти бумажного динозавра - стр. 9
Робин тянет его обедать, потому что последний раз ела вчера, а сегодня весь день на кофеине. И вообще, ему тоже нельзя питаться святым духом. Особенно перед самолётом!
– Отвезу тебя в аэропорт сама, – объявляет она, морщась, пока Марк оплачивает счёт. – Дурацкие такси, ещё опоздаешь!
Лондонское такси – это не привычные Марку с детства бомбилы, которые дерут какие-то адские деньги за то, что делают пять кругов вокруг аэропорта. Лакированные чёрные кэбы полностью оправдывают бешеный ценник и довозят до места чётко, быстро, без лишних разговоров. В общем, у Робин нет никаких причин волноваться – но Марку приятна её забота, и он, конечно, соглашается.
Они вязнут в пробках и приезжают в Хитроу за два часа вместо запланированных трёх, Робин ругается на себя, на того придурка-лягушатника на красном Рено. Она становится удивительно предсказуемой, когда злится, и Марка это веселит. Он смеётся, потому что иначе начнёт совершенно жалко шмыгать носом.
Ему нужно уехать, пора уезжать, но расставаться с Робин больнее, чем с друзьями, городом и квартирой.
Робин ждёт, пока он сдаёт багаж и получает посадочный талон, а потом тянет в уголок, за колонну, обнимает изо всех сил, прячет лицо в сгибе шеи.
Её волосы под ладонью, её тело прижато так близко, что, если постараться, можно почувствовать биение сердца в рёберной клетке. Вдруг Робин отстраняется и начинает ржать, чуть ли не истерически. Из глаз брызжут слёзы, и подводка смазывается.
– Что?!
– Дурак, ты, Марк! Вот и всё.
– Дурак, – соглашается он послушно, а Робин всё хохочет.
– Совсем дурак. Не делай этого страдальческого лица, послезавтра встретишь меня из аэропорта.
– Что? – снова переспрашивает он, сбитый с толку. – Встретить тебя…
– Из аэропорта. Что тут неясного? – Робин пожимает плечами. – Решила на месяц съездить, посмотреть эту твою Москву. Вдруг понравится? Ох, видел бы ты себя сейчас!
Марк не видит, но представляет, насколько ошалело выглядит.
– Ты сумасшедшая, знаешь? Какой аэропорт, какой рейс?
Она отвечает, умудряясь перепутать примерно половину звуков в названии «Шереметьево», а потом круто меняет тему, словно про поездку ей больше говорить неинтересно. Всё решено, всё понятно – что тут обсуждать?
Нелепо, но теперь расставаться с Робин труднее. Словно от того, что новая встреча уже через два дня, разлука становится в разы болезненней. И разжать пальцы, отпустить руку – как отрезать.
Его лечит самолёт. Перелёт – состояние особое, ни с чем не сравнимое. Особенно если летишь один. Как медитация, растянутая на долгие часы. Марк никогда не читает в самолёте и очень редко спит. Глядя в иллюминатор, если сидит у окна, или на серую обивку сидения спереди, он нарочно пытается не думать ни о чём. Не концентрируется. Не решает проблем, не пишет, даже мысленно, свежую статью, а позволяет себе просто быть.