Как работает пропаганда - стр. 10

Главные слова здесь – «шарлатанство» и «шутя». Для Наполеона возможная смена веры, или намек на смену веры, – это просто еще один способ «удержания бедных людей в покорности». Но когда рассказ о его «шарлатанстве» следует за словами об «идолопоклонничестве» и «блуднице», то ни о какой шутке речи уже быть не может, и Наполеон превращается в страшного врага христианства.

На этом обвинения в адрес французского императора не заканчиваются. Его обвиняют в симпатиях не только по отношению к мусульманам, но и по отношению к евреям. С одной стороны, Наполеон, безусловно, пытался привлечь к себе евреев – точно так же, как и христиан, и мусульман, и атеистов. В 1799 году, во время все того же Египетского похода, в газете «Монитер» появилось обещание восстановить еврейское государство и отстроить заново Иерусалимский храм. Более практические действия совершались в Европе, где Наполеон вполне в духе французской революции вводил законы, уравнивавшие евреев в правах с остальным населением. Мало того, в 1806 году он действительно устроил собрание представителей еврейских общин Франции, Италии, Германии и других завоеванных стран, чтобы, как пишет Электронная еврейская энциклопедия, «разъяснить, действительно ли еврейская религия предписывает ненависть к христианам. Наполеон, вместе с тем, объявил, что цель собрания – пробудить у евреев гражданские чувства (которых они лишены из-за вековых притеснений) и превратить евреев в полезных граждан, приведя в соответствие требования их религии с обязанностями французских граждан».

После этого был созван Синедрион – собрание еврейских общин, которое должно было дать религиозное благословение принятым на предыдущем съезде решениям. Сами евреи отнеслись к этим мероприятиям по-разному – одни ликовали, увидев, что император хочет дать им новые права, другие считали, что он чуть ли не призывает весь еврейский народ к ответу за их «неправильную» религию. При этом Наполеон несколько раз принимал законы, ограничивавшие права евреев, но для тех, кто хотел обличить императора, важнее было подчеркнуть его связь с иудаизмом. Так что в этом отрывке тоже все основывается на фактах. Или почти все.

Понятно, что ни самому императору, ни еврейским общинам и в голову не приходило объявлять Наполеона мессией – «лжемессией», как написано в тексте церковного обращения. Сама эта мысль была бы смешна в рациональной Франции начала XIX века, но в русских церквях она звучала вполне убедительно – и фраза о лжемессии как будто замыкает круг, начатый упоминанием идолов и блудниц. Вывод, который не произносился напрямую, но напрашивался: грядет Антихрист, наступает апокалипсис!