Как понять ребенка. В сердце эмоций: слезы, смех, испуг, удивление - стр. 24
Родителям необходимо отдыхать, чтобы не довести себя до полного изнеможения. Забота о ребенке требует много сил, и их надо восстанавливать. Кроме того, отец и мать должны поровну делить между собой родительскую нагрузку – иначе в подсознании «обиженного» копится справедливое негодование. Если один из родителей «увиливает» от своих обязанностей – по причинам внешнего характера, из нежелания заниматься ребенком или в силу того, что после развода живет отдельно, – второй не должен делать вид, что так и надо, и скрывать от всех и в первую очередь от себя свои негативные эмоции.
Родитель, отказывающийся признавать, что испытывает оправданную злость, рискует перенести это чувство на детей, взвалив на них ответственность за то, в чем они совсем не виноваты.
Патрисия воспитывала двоих сыновей одна. Отсутствие отца она пыталась «компенсировать», удвоив заботу о детях, пока не осознала одну простую мысль: от нехватки в доме мужчины страдала в первую очередь она сама. Ей долго не хотелось себе в этом признаваться, и она еще старательнее опекала своих детей. В результате ей так и не удалось приучить их к самостоятельности, и сегодня, уже повзрослев, они по-прежнему во всем зависят от матери.
Какой бы внимательной к детям ни была мать, она не сможет заменить им отца. У них разные роли. Дети ждут от матери не того, чтобы она компенсировала им отсутствие отца, а того, чтобы она прислушивалась к их чувствам и не подавляла своих. Будь Патрисия внимательнее к собственным потребностям, ее сыновья выросли бы более свободными. Возможно даже, она встретила бы человека, с которым заново построила бы семью. Если бы даже он не стал ее детям отцом, он внес бы в их воспитание элемент мужского влияния, уравновешивающий влияние матери.
Помнить о своих потребностях не значит быть эгоистом. Это значит адекватно оценивать конкретную ситуацию и стараться в каждом случае находить правильное решение. В общем и целом в этом нет ничего невозможного.
Каждый день приносит нам массу привычных забот, но самые острые и самые сложные проблемы порождаются не повседневностью. Труднее всего поддаются контролю потребности, уходящие корнями в наше собственное детство. Если в прошлом они не только не были удовлетворены, но даже не осознавались, в настоящем от них остается ощущение пустоты, и порой достаточно самой малости, чтобы они вступили в противоречие с потребностями наших детей, мешая нам слышать и понимать их.
«Ну что она вечно ко мне пристает?» В детстве родители никогда не брали Маризу на руки, и теперь она не способна приласкать свою дочь. Умом она понимает, что ребенку это необходимо, да ей и самой этого хочется, но зажим настолько мощен, что ей не удается его сбросить. Стоит Еве приблизиться к маме, чтобы та ее хотя бы погладила, как Мариза ее отталкивает. Если она ее обнимет, то на миг почувствует себя маленькой девочкой, которую обнимает мама, но… это ведь невозможно! Мариза так страдала в детстве без материнской ласки, что не позволяет себе расслабиться – из страха, как бы чего не вышло. Она предпочитает отрицать собственную потребность: «Меня никто не гладил, и ничего, не померла…» Одновременно она отрицает потребность дочери и мечтает об одном: чтобы эта тема вообще не поднималась. Ведь если она признает, что Ева нуждается в ласке, ей придется также признать, что в ласке нуждается любой маленький ребенок, а ее-то в детстве никто ни разу не приласкал…