Кагуляры - стр. 3
И всё-таки это был настоящий интеллектуал, хоть и имевший свою идею-фикс – проснуться и вдруг оказаться в стране без евреев, которые имеют обыкновение всюду бесцеремонно лезть и очень досаждают коренным представителям творческих профессий, особенно в мире кино, сулящем громадные барыши.
А ещё у Бразильяка, поборника здорового искусства и страстного борца с модернизмом, была добавочная идея-фикс, очень странная и даже, на мой взгляд, абсурдная. Суть этой идеи заключается в том, что евреи – это модернизм и что именно они привносят во французское искусство элемент упадка и разложения, поэтому, избавившись от евреев, французское искусство оздоровится и потеряет черты декаданса. В «Истории кино» Бразильяк утверждал, что «еврейская эстетика» проникает в творчество Марселя Карне, а также некоторых других французских режиссеров и губит их.
Тут уж мы вправе задать вопрос – а все ли в порядке было с психикой у писателя Бразильяка?! Тлетворное влияние на французское киноискусство неких вездесущих евреев – это утверждение требует оценки психиатров.
Бразильяк был также зациклен на том, что «еврейская эстетика» отравляет, губит французских писателей. Именно поэтому он обозвал Сент-Экзюпери «иудео-гонорейным фанфароном». Сильно сказано, не так ли? Несправедливо и даже оскорбительно, но сильно.
Вообще же «еврейская эстетика» в представлении Бразильяка – это нечто вроде стоглавого дракона. Это и модернизм, и декаданс, и всё, что не нравится Бразильяку.
В общем, перед нами истинный романтик, крайне болезненный фантазер, и неслучайно на одном из его выступлений кто-то из публики сказал, что у этого человека взгляд раненого оленя. Наблюдение довольно показательное, поскольку Бразильяк воспринимал себя не как агрессора, а как жертву еврейско-демократических безобразий.
Однако важно и то, что он четко проводил границу между собой, «чистым» фашистом, и фашистами, оказавшимися по стечению обстоятельств преступниками и тем самым вышедшими за пределы доктрины, ибо фашизм для нашего героя – это не что иное, как ЕВРОПЕЙСКИЙ ПОРЯДОК, который явится на смену демократическому хаосу и беззаконию. Именно европейский порядок! Не арийский, а европейский, что было принципиально для Бразильяка, который, при всей своей ориентированности на немцев выступал против подчинения французов арийцам.
Бразильяка, хоть он и считал себя правоверным фашистом, абсолютное главенство арийской идеологии никак не устраивало. У французского (шире – романского) фашизма были в ту пору свои особые претензии.
«Чем латинская раса хуже арийской? – заявлял не раз Бразильяк в кругу друзей и даже во время устных выступлений. – В нас, возможно, мужественности стало поменьше. Но ведь это не наша вина, а евреев, привносящих в нашу жизнь и культуру всякую гнильцу. Если исчезнут евреи (а это, дай бог, в ближайшем будущем произойдет), тут-то наша галльская мужественность к нам вернется. И тогда мы обретем себя практически заново». И в таком духе он высказывался многократно, причем до прихода немцев в Париж. Уже с февраля 1934 года Бразильяк не скрывал, что является правоверным фашистом, но только особого, галльского извода.