К западу от Октября (сборник) - стр. 17

Не открывая глаз, больной старик прошелестел из глубин своей арктической души:

– И кто… нет, что… я такое?

– Вы не больны. И вам не угрожает смерть. Вы…

Ее перебил отдаленный свисток Восточного экспресса.

– …призрак, – закончила она.

– Да-а-а-а-а! – вырвалось у него.

Это был неизбывный крик бедствия, признания, убежденности. Старик резко сел:

– Да!

Неожиданно в дверном проеме возник молодой священник, готовый исполнить свои обязанности. Поблескивая глазами, он облизнул губы, присмотрелся к немощной фигуре и, сжимая в одной руке распятие, спросил в полный голос:

– Наверное, пора?..

– …совершить последние приготовления? – Старик приоткрыл одно веко, словно крышечку серебряной шкатулки. – С вами? Нет. – Он перевел взгляд на сестру милосердия. – С ней.

– Сэр! – вознегодовал священник.

Отступив назад, он дернул распятие вниз, как парашютист дергает кольцо, резко повернулся и ринулся прочь.

А старуха-сиделка осталась подле своего пациента, теперь пораженного еще большей бледностью; наконец он сам вывел ее из оцепенения:

– Как же вы намереваетесь меня выхаживать?

– Ну, – смущенно улыбнулась она, – что-нибудь придумаем.

Восточный экспресс опять протяжно завыл, рассекая ночные мили туманного марева.

– Вы едете до Кале? – спросила она.

– Да, потом в Дувр, оттуда в Лондон и еще дальше, в окрестности Эдинбурга, где стоит замок, в котором я буду в безопасности…

– Боюсь, из этого ничего не выйдет… – Лучше бы она выстрелила ему в сердце. – Нет, нет, постойте, вы не так поняли! – воскликнула она. – Ничего не выйдет… без моей помощи! Я провожу вас до Кале, а потом через Ла-Манш в Дувр.

– Да ведь вы меня совсем не знаете!

– Ничего страшного: в раннем детстве, которое прошло в туманной, дождливой Ирландии, я видела вас во сне – задолго до встречи с таким, как вы. Когда мне было девять лет, я бродила по торфяникам в поисках собаки Баскервилей.

– Понимаю, – сказал бледноликий незнакомец. – Вы англичанка, а в англичанах сильна вера!

– Точно. Сильнее, чем в американцах – тем свойственно сомневаться. Французы? Циники. Англичанам и вправду нет равных. Почитай, в каждом старинном лондонском доме обитает грустная повелительница туманов, которая плачет перед рассветом.

На очередном повороте дверь купе сама собой откатилась в сторону. Из коридора хлынул поток ядовитых голосов, горячечной болтовни, богохульного – иначе не скажешь – хохота. Несчастный больной обмяк.

Проворно вскочив, Минерва Холлидей захлопнула дверь и не мешкая обратилась к своему подопечному с той долей фамильярности, которую дает многолетняя привычка к ночным бдениям у чужой постели.