К чужому берегу - стр. 56
Я молчала. Кое о чем я уже начинала догадываться, конечно. Сообщение об участии Талейрана в спасении банкира от расстрела меня в общем-то не удивило, и я сразу ему поверила, потому что оно звучало вполне правдоподобно. Морису это свойственно – раскладывать яйца в разные корзины, особенно если предположить, что через Клавьера он кое-что зарабатывает на бирже. Ясно, что он не желал его полной гибели… Однако Клавьер, очевидно, затаил зло на консула и стремится слегка подточить ножки у стула, который нынче занял Бонапарт.
–– Вы избежали расстрела за финансовые махинации, – сказала я резко, – но, вероятно, не поняли, что роялистские дела – куда более опасны. Лучше вам в них не вмешиваться.
–– Боже упаси! Даже не собираюсь. Просто я слышал, мадам, что некоторые ваши собратья по сословию колеблются и готовы пойти на службу к Бонапарту. Передайте им, чтоб не делали этой глупости. Он передушит их по одиночке, точно котят, сразу после того, как продемонстрирует публике, что обесчестил их. Читали «Монитер»? Даже в газете он их принижает.
–– Запугиваете? – спросила я насмешливо. – Неужели вы думаете, что роялисты не подумали об этой опасности быть обманутыми первыми, еще до того, как приехали в Париж?
–– Приехали-то они в Париж под нажимом, если не сказать под конвоем, – парировал он. – Но теперь они вольны бежать отсюда, пока корсиканец еще на что-то надеется и медлит. Пусть скажут ему «нет» и убираются в Англию, там им найдут достойное занятие и достойно вооружат. А я, со своей стороны, готов содействовать им в побеге и во всем остальном. Для этого у меня есть кое-какие способы.
–– Будьте спокойны, – ледяным тоном сказала я, – они не будут нуждаться в помощи, если примут решение бежать или бороться.
–– Ну, во всяком случае они могут рассчитывать на меня, если решатся на побег. Да и что значит решатся? У них-то и выбора другого нет: останься они здесь, им рано или поздно наступит конец, вы уж поверьте, моя милая.
Он отбросил сигару и с ожесточением повторил:
–– Я хорошо изучил этого ублюдка. Он раздавит всякого, кто с ним не согласен. Одна надежда на то, что Англия его образумит.
«Ублюдок» – это, конечно, был Бонапарт… Я помешала ложечкой чай, не зная, что сразу ответить. Ненависть банкира к первому консулу была понятна: последний мало того, что пресек разворовывание казны, принятое при Директории, и положил конец всесилию Барраса, закадычного друга Клавьера, он еще и засадил банкира в тюрьму, пытался отдать под суд, и только вмешательство финансовых воротил и недовольство буржуазных кругов остановило Бонапарта от этого шага.