Изящные слова - стр. 8
Девушка ворчливо что-то отвечает, не разбираю. Сваровский вздыхает:
— Знаю, лап, но и ты пойми. Ложись спать, утром постараюсь приехать до твоего ухода.
Стеша долго молчит, раздосадовано фыркая в динамик, но потом всё-таки собирает волю в кулак и холодно отвечает:
— Хорошо, я поняла. Передай Рите привет и скажи, чтобы держалась. Я ей с работы наберу.
— Обязательно, лап, — Алекс улыбается. — Спокойной ночи.
От радости визжу и приникаю к Сваровскому, заключая в объятиях.
— Спасибо-спасибо-спасибо, ты лучший!
— Я в курсе, Пикассо, — он кривит притворную гримасу отвращения. — Ну всё, слезай, противная. Размажешь сопли по рубашке.
Я шутливо показываю язык.
— Тебе завтра в отдел нужно, майор Сваровский?
Алекс – это он для близких, а для остальных – Александр Владимирович Сваровский, старший следователь отдела МВД по Краснодарскому краю. Всегда хочется добавить «гроза района, честь и доблесть во плоти», но Алекс показательно рычит, пресекая шутки в зародыше.
— К сожалению, — он цыкает, переводя взгляд на наручные часы. — Постелешь мне? Вырубаюсь, не могу.
— Конечно.
Поднимаюсь, собираю со стола грязную посуду и небрежно выставляю в раковину. Потом займусь порядками, не до того. Прошу Алекса посмотреть телевизор, пока приму душ. Наскоро смываю с себя разочарование этого дня и переодеваюсь в шёлковую пижаму цвета горького шоколада, так удачно забытую утром в ванной.
Протерев пар на зеркале, уставляюсь в отражение: большие тёмно-карие глаза в обрамлении густых ресниц словно осуждают за жалкие мыслишки в голове, полные губы растянуты в косой ухмылке на одну сторону, а мокрые каштановые волосы до плеч дополняют вид стервы, хоть и потрёпанной. Дурачества ради прислоняю ладонь с идеальными красными ноготками ко рту и изображаю удивление. Потом, как кошка, собираю пальчики и рычу на отражение.
Дура, ей-богу. Покривлявшись перед зеркалом, громко хлопаю себя по лбу и выхожу из ванной в поисках Алекса. Нахожу приснувшим на диване.
— Майор, — шепчу, толкнув в плечо. — Душ свободен, иди. А я тут пока сооружу лежбище.
— Спасибо, Пикассо, — мычит он, потянувшись. — Полотенце положила?
— Обижаешь! Всё в лучших традициях гостеприимства.
— Ага. Зная тебя, звучит, как угроза. — Алекс фыркает, направляясь в ванную.
Строю рожицу в спину Сваровскому, а затем ковыляю к комоду за чистым бельём. В нашу спальню с Андреем этой ночью не зайду даже под страхом расстрела, придётся ютится в остальной части квартиры. Остаётся зал, либо пустующая комнатка, запланированная под детскую. Раз уж планы полетели в тартарары, и ребёнок от мужчины моей жизни так и будет в мечтах, можно выделить комнату Сваровскому. Или постелить ему в зале? Здесь всё-таки удобнее, диван шире, и есть телевизор, а в детской куча наваленного барахла и нет штор, солнце разбудит.