Изобретение науки. Новая история научной революции - стр. 52

. Этот ответ напоминает мне об одной доброй женщине, которая на слова мужа во время спора: «Я это видел – и я не должен верить собственным глазам?» – ответила: «Неужели ты больше веришь своим глазам, чем своей любимой женушке?». Похоже, этот джентльмен думает, что неразумно верить нашим глазам, а не его любимому Аристотелю»{150}. Даже великий анатом XVII в. Уильям Гарвей, открывший систему кровообращения, одобрительно отзывался об Аристотеле как о «великом диктаторе философии», хотя для Уолтера Чарлтона, одного из основателей Королевского общества и противника схоластики, Аристотель было просто «деспотом школ»{151}.

Таким образом, религия, латинская литература и философия Аристотеля были едины: нового знания не существует. Следовательно, то, что выглядело как новое знание, на самом деле забытое старое, а история движется по кругу. В глобальном масштабе вся Вселенная должна (по крайней мере, если отбросить открывшуюся истину и прислушаться к астрологам) повторять себя. «Все, что было в прошлом, будет в будущем», – писал Франческо Гвиччардини в своей книге «Максимы» (осталась в семье после его смерти в 1540 г. и впервые была опубликована в 1857){152}. Как выразился Монтень в 1580 г., «верования, суждения и мнения людей… имеют собственные циклы, сезоны, рождения и смерти, в точности как капуста»{153}. Он позволял себе цитировать наивысшие авторитеты: «Аристотель говорит, что все мнения людей существовали в прошлом и будут существовать в будущем бесчисленное количество раз; Платон говорит, что они обновятся и вернутся через 36 000 лет» (волнующая мысль, поскольку согласно библейской хронологии мир был создан всего шесть тысяч лет назад; немногим лучше возраст, приводимый Цицероном, 12 954 года). Джулио Чезаре Ванини писал (в 1616 г.; два года спустя его казнили, обвинив в атеизме): «И снова Ахилл отправится в Трою, возродятся обряды и религии, человеческая история повторится. Сегодня не существует ничего такого, чего не существовало в древности; что было, то и будет». В масштабе истории предполагалось, что для каждого общества характерен бесконечный цикл конституционных форм (anacyclosis), от демократии до тирании и обратно, и отсюда недалеко до предположения, что культуры повторяются вместе с формой правления{154}.

Последователи Платона отрицали возможность по-настоящему нового знания, поскольку Платон считал, что душе уже известна истина, и то, что кажется новым, на самом деле представляет собой воспоминания (anamnesis). В диалоге «Менон» Сократ убеждал мальчика-раба, что тот уже знает, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов двух других сторон треугольника. Совершенно очевидно, что открытие иногда включает признание значимости чего-то уже известного. Когда Архимед воскликнул «Эврика!» и голым побежал по улицам Сиракуз, мы говорим, что он открыл так называемый закон Архимеда. Но можно утверждать, что Архимед осознал последствия того, что ему уже было известно: погружаясь в ванну, он вытесняет воду. Осознание и воспоминание предполагают, что настоящий и будущий опыт похож на прошлый; открытие предполагает, что мы можем испытывать нечто, неведомое прежде. Концепция открытия неразрывно связана с такими понятиями, как исследование, прогресс, оригинальность, аутентичность и новизна. Это характерный продукт Позднего Возрождения.