Изнанка - стр. 34
Он стоял с закрытыми глазами, наклонив голову на грудь и опустив плечи, словно на похоронах. Несколько секунд с шумом вдыхал и выдыхал воздух, продувая легкие. Затем к удивлению Генки, крепко треснул себя по одной, затем по другой щеке, для чего-то широко разинул рот, словно собирался откусить большой кусок пирога, в заключении помотал головой разминая мышцы шеи. Он сосредоточенно смотрел куда-то себе под ноги, не замечая ничего вокруг. Черты его лица заострились, глубокие тени пролегли под глазами и скулами. Ни проронив, ни слова, закусил конец шланга, выходящий из-под кирасы у шеи, опустился на колени и затем медленно стал погружаться в жидкую грязь. Все происходило в скорбном тяжелом молчании. Напряжение и нервозность витали в воздухе. Муханов не мог найти напутствующих слов, хотя ему хотелось, сказать Павлу, что-нибудь ободряющее, на подобии: «встретимся в следующей жизни, или скоро не жду», но он понимал, что Павел лучше его осознает на какой идет риск и любые слова будут лишними.
Когда серая жижа поглотила старлея до глаз, тот посмотрел на Генку, подмигнул и крепко зажмурился. Через мгновение он скрылся в илистой гуще. На поверхность поднялись ленивые пузыри и лопнули брызгами расплавленного пластилина. Муханов остался на «берегу», контролировать ситуацию у мотка шланга. Он пропускал шершавую резину между пальцев по мере погружения Павла и следил, чтобы шланг не запутался.
Генка слушал тяжелого, прерывистого дыхание, доносившееся из шланга, и молил Бога, чтобы все получилось, чтобы Павел случайно не выпустил изо рта шланг, чтобы твари на пристани не мешали, чтобы телефон нашелся. Черные резиновые кольца постепенно раскручивались, распрямлялись у края трубы и погружались в ил. Время тянулось медленно. У Генки затекли ноги, он поднялся с корточек и уже стоя продолжил контролировать медленное скольжение шланга в своей руке. Через некоторое время он снова сел, прислонившись спиной к холодному полукругу бетону, закрыл глаза и стал считать секунды. Один, два, три…. Шланг медленно скользил в ладони, словно змея. Четыре, пять, шесть…. Из коллектора слышится нудная капель. Семь, восемь, девять…. Сердце гулко бьется в груди и отдается в висках. Десять, одиннадцать, двенадцать…. «Хоть бы все получилось». Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Только шумные, сиплые вдохи, выдохи. Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… Вдох – выдох, вдох, выдох, доносятся, словно далекое эхо, с другого конца земли. Девятнадцать, двадцать, двадцать один…. Он прислушивается. Сигналом к всплытию должен послужить крик или какой-нибудь громкий звук Павла, но слышалось только его тяжелое дыхание. Вдох – выдох, вдох – выдох. Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре…. Дыхание становится все тяжелее, интервалы между вдохами увеличиваются. Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…. От волнения взмокли ладони. Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать…. Он оттолкнулся от стены и встал, перешел к другому краю. Затекшие икры покалывает иголками. Тридцать один, тридцать два, тридцать три…. Он поприседал, подергал ногами. Привалился боком на трубу. Тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть…. Время тянется, как капли расплавленного битума. Шланг медленно скользил в ладонях. Тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять….