Измена. Я заставлю тебя простить - стр. 25
— Любимая, что она может подумать? Взрослые люди занимаются любовью у себя дома. В отношениях. Почти что в браке.
Я улыбнулась и протянула ему руку.
— Ещё не почти что.
Он поцеловал пальцы с таким трепетом, что все тревоги отошли на второй план.
— Можем хоть завтра заявление подать.
— Но… ты уверен?
— Да. Ты должна быть моей. И все должны об этом знать.
Очень романтичный момент. Мне захотелось его поцеловать. Но мама Игната будто специально начала греметь кастрюлями или чем-то вроде на кухне, возвращая меня мысленно к предстоящему знакомству.
Игнат ещё не представлял нас друг другу. Для меня это странно. Но всё же...
Оттого ещё более неловко.
— Но что она теперь подумала? Про верёвки…
Моя мама едва ли знала вообще, что так можно.
— А что с ними не так? Вполне невинно.
— Часто так делаешь?
Он ухмыльнулся.
— Ага…
В этот миг я подумала — мне ещё столько нужно узнать о нём.
В итоге я с приличным нарядом ушла в душ, а Игнат — заговаривать Любовь Михайловне зубы. Он говорил как её зовут всего один раз в начале знакомства, но я запомнила. Мне это было важно. Лишь потом я узнала, что они не ладили. Точнее, как выразился любимый, не было особого тепла.
Приняла душ, с ужасом считая синяки на теле. Отпечатки его пальцев…
Скрыла их за длинной рубашкой и джинсами. Заплела волосы в косичку. Вроде бы так нормально.
Интересно, её не смутят родимые пятна? Это ведь ничего?
Со всеми этими глупыми переживаниями, со смущением из-за откровенной сцены и ещё теплящейся на сердце радостью из-за предложения Игната, пошла на кухню. Но замерла в коридоре. Поскольку жених… теперь уже жених, боже, говорил с Любовь Михайловной на повышенных тонах.
— Да что я такого сказала-то? — отозвалась с ехидством женщина. — Говорю — как домой к тебе не зайду, у тебя скелеты шатаются. Ну и вкусы, Игнаша, не понимаю я этого. У тебя мать — такая красавица, всё при ней, а ты что? Оглоблей в постель тащишь… А сам — амбал. Смотри, сдохнет одна какая-нибудь, что делать будешь? Мамочке звонить? Нет! Папочке, да?
Как мерзко всё-таки звучали её слова…
С отцом у Игната отношения хорошие, это, наверное, и не нравилось Любовь Михайловне.
Но а про «оглоблей» — да, он говорил мне, что у него раньше было много моделей.
А теперь я одна.
— Я тебе повторяю, не нужно делать вид, что ты не слышала. Когда не надо, выделываешь из себя безумную старуху, но я-то знаю, что это не так.
— Я! — крикнула она. — Старуха?!
— Я тебе повторяю: Лера моя девушка. Невеста. Будь с ней вежлива. Хотя бы.
— А я говорила, — Любовь Михайловна зашипела, — говорила этому старику, что нельзя так просто спускать тебе с рук развлечения с наркоманками. Типа модельками, ага. Актрисами порнофильмов. А он мне всё — не лезь, не лезь. Что, охомутала, да? Беременная?