Измена? Всё подстроено! - стр. 37

О, таких дур, как я, свет божий еще не видывал, – воет мое нутро. – Все же было на поверхности, а я как всегда – в розовых очках.

Что им мой концерт – лишний повод поржать над деревенщиной. А фактически я освободила муженька и подружку от себя. Поди уже мчатся в загс писать заявление на вступление в брак. А Зуев будет, интересно, кем на их свадьбе – подружкой невесты?

Ой, да флаг им в руки!

Обессиленно падаю на лавочку под раскидистым кленом в маленьком сквере. Закрываю лицо руками и, как бы не хорохорилась, а слезы нашли выход. Очищающие и опустошающие одновременно. Горькие, с привкусом лжи и обманутых надежд.

Господи, какой наивной я была все это время! Верила в любовь. А где она, эта любовь? Нет ее! Не бывает!

Надеялась, что Лёнечка пошутил? Хотела о ребенке рассказать?

Какое счастье, что не успела. Но Зуев, скорее всего, проболтается. Так что мое положение – вопрос времени.

Но развод уже оформлен, Игнатов к моему малышу отношения больше не имеет. А если сделает вид, что не в курсе, – будет вообще замечательно.

Малыш…

Я его хотела. Я его ждала.

А теперь…

– М–м–м! – со стоном отчаяния запускаю пальцы в волосы, тяну их, намерено причиняю себе боль.

Что делать–то теперь? Из–за собственной импульсивности осталась ни с чем, но беременная. На потеху Игнатову и подружке. Идиотка.

– Случилось что? – кто–то сочувственно спросил скрипучим голосом и тронул мое плечо.

– Мм, – неопределенно промычала, не поднимая головы.

– Умер кто–то? Мать, ребенок?

– Вы что? – вскидываюсь и встречаюсь взглядом с бело–голубыми, почти прозрачными глазами сухонькой сердобольной старушки. Миленькой в своем цветастом платье, с белыми короткими волосами, которые трясутся то ли от заигрываний ветерка, то ли от мелкого дрожания лица. – Никто у меня не умер, просто… плохо…

Старушка пожевала бледные тонкие губы, будто раздумывая идти мимо или спросить еще чего.

– Болеешь?

Всхлипнув, помахала головой. Вытерев тыльной стороной ладони щеки, открыла сумочку в поисках одноразовых салфеток. Достала последнюю, принялась аккуратно вытирать под глазами.

Бабулька между тем выкатила откуда–то из–за спины сумку на колесах, пристроила ее возле лавки, сама присела рядом со мной, сложив морщинистые ручки на колени.

– Из–за мужика, что ли, слезы–то льешь?

Можно не отвечать. Встать и уйти, оставить старушку без ответов.

Но почему–то участие постороннего человека трогает. И толкает меня поделиться своим горем, иначе, чувствую, не вывезу. Мозг вот–вот взорвется.

– Муж… спит с моей лучшей подругой.

– Эка невидаль, – женщина фыркнула.

– Он подал на развод…