Измена. Тайный наследник. Том 2 - стр. 11

Салемс делает еще шаг навстречу мне и задирает мою голову резким рывком, хватаясь за волосы. Приближает свое лицо к моему и обдает меня смрадным запахом из своего рта.

— А говорил. что не встанешь на колени…. Все встают, если правильно надавить.

Он смотрит на Лилиану, облизывается и снова переводит взгляд на меня.

— Неприятно, когда не можешь обратиться в дракона, верно? Мне знакомо это чувство… Старость. Рад, что ты разделил мою боль со мной.

Он приближается к самому моему уху и шепчет.

— Как тебе последний поцелуй Софии, Каэн Сандерс? Было сладко?

7. 7

Веревки мягко падают на серые камни, и я гляжу в глаза солдату по имени Мелвилл, ожидая, что он будет делать.

— Я вас не подведу, — говорит Мелвилл. — Вот увидите.

— Пойдем, — говорит Чивс после недолгого молчания, и толкает парня в спину. — Сделаем носилки.

Парень с благодарностью смотрит на меня и торопится вслед за быстро спускающимся по склону Чивсом.

Я отправляю столько свободных нитей, сколько возможно, чтобы успокоить яростно бьющееся сердце Чивса. Я знаю, что мгновение, лишь один удар сердца отделял его от того, чтобы ударить солдата ножом, покончив с ним.

Я устало прикрываю глаза, продолжая создавать сложнейшую музыку из нитей, что лечат Иоса.

Теперь дыхание его намного сильнее, а сердце бьется уже не так неровно. Похоже, самый страшный момент миновал и все, что нужно теперь — это доставить его в безопасное место.

— Все будет хорошо, — говорю я и глажу его по щеке.

Он нервно вздрагивает во сне, но не просыпается. Я вижу его сердце, как пылающий шар, окруженный тысячами нитей, которые исходят из меня. Я почти чувствую его переживания в данный момент, словно на какую-то бесконечно малую долю заглядываю в то, как воспринимает этот мир он.

И с удивлением обнаруживаю в его сердце сильнейшее чувство по отношению ко мне. Чувство настолько сильное, что оно даже ярче чувства к его покойной жене, которое тоже горит ярко и светло, но с изрядной долей скорби. Дальше идти я не решаюсь, потому что дальше лежат чувства к его покойным детям, о которых он, в отличие от своей жены, никогда не рассказывал мне и я понимала, что раны, даже спустя столько лет, не зажили на его сердце.

Я на мгновение задумываюсь, а не избавить ли его и от этих шрамов, от этой боли, которой страшно даже касаться. Но не решаюсь. Это будет нечестно по отношению к нему. Он должен сам хотеть этого, потому что вместе с болью может уйти и часть воспоминаний.

— Сколько же ты всего пережил, — говорю я тихим шепотом, не отпуская его из своих рук. — Ты не рассказал мне и малой части. Так же как и о своей любви…