Измена. Счастье на осколки - стр. 31

– Дима? – слышу, как Лина тихо окликает меня.

Смотрю на неё. Глаза грустные, кажется плакала, в уголки губ опущены вниз. Делаю шаг, так хочется её обнять, прижать к себе. Но она протягивает руку, останавливая меня.

– Что ты здесь делаешь? Я же сказала, не хочу тебя больше видеть. Между нами всё закончено. Всё, Орлов. На этом всё. Я не прощу. Уходи.

– Поня…

– Перестань называть меня так! – шипит на меня. – Поней я для тебя была, пока любила. Теперь я Ангелина. И не смей называть меня по-другому. Ты это право потерял.

– Хорошо. Не злись. Давай просто поговорим. Зачем ты поехала к маме? У тебя ведь есть квартира. Там всё подготовлено для сына. Я прошу тебя, вернись.

– Нет. Мне от тебя ничего не нужно. А завтра я подам на развод. Ты можешь не соглашаться, можешь говорить, что хочешь, но мне всё равно.

– Ангелина, ну к чему эти жертвы? Ты ведь делаешь хуже себе и нашему малышу. Понимаю, что ты обижена, но прошу, не отказывайся от моей помощи. Хочешь развестись? Хорошо. Я не буду тебе мешать. Хочешь жить с мамой? Хорошо, живи. Только прошу, не запрещай мне приходить и видеть сына. Он ведь и мой ребенок.

Смотрит на меня исподлобья, руки скрещены на груди, ощущение, что все мои слова она воспринимает в штыки. Но и я не намерен отступать. Да, я изменил, и сам уже за последние дни пожалел об этом не один раз, но даже преступникам дают амнистию. И я тоже имею право видеть сына.

– Хорошо ,– неожиданно соглашается Ангелина. Выдыхаю. – Я не запрещаю, только надо распределить дни, когда ты будешь приходить.

Киваю, сейчас я рад даже этому маленькому шагу навстречу.

16. Глава 14

Я практически бегом убегаю от мамы, кидаюсь к кроватке и смотрю на сына.

– Я клянусь, я никогда, никогда не поступлю так с тобой, – выдыхаю с болью. – Как, мама, как можно любить одного ребенка и его внуков и ненавидеть другого? Ты же выносила нас одинаково, мы же одинаково плоть от плоти твоей, но почему же так?

Сколько я себя помню, для мамы всегда существовал только её первенец, как она называла брата, Венечку. Она до сих пор, с мужика за сорок лет, пылинки сдувает, чем до жути бесит жену Вениамина, Оксану.

Я же всегда была папиной дочкой. Такое ощущение, что он мне отдавал в двойном размере и любви, и внимания, компенсируя их недостаток со стороны мамы. А она… Она всегда ревновала его ко мне. Как это возможно – ревновать мужа к своей родной дочери?! Тогда я этого не понимала, и сейчас, повзрослев, не понимаю вдвойне.

А когда у Венечки родился сын Валечка, мама вообще как с ума сошла. Валентин был маленькой копией нашего отца. Вот так странно проявились гены, что от Вени в нем почти ничего не было. Мама, конечно же, от этого факта впала в восторженное восхищение, которое не утихает до сих пор.