Измена. Счастье на осколки - стр. 33
– Поняла, – спорить с ним бесполезно, и я покорно соглашаюсь.
– И Лин…
– Ну что, еще будут наставления старшего братца? – ворчу я.
– Нет, – смеется он. – Просто держи хвост пистолетом, – говорит он нашу детскую мантру.
– Хорошо, – смеюсь я. – Спасибо, Вень. Хорошо, что у меня есть старший брат.
Когда он отключается, просыпается Лева и требовательно кричит. Кормлю нетерпеливого сына, и он опять засыпает. Перекладываю его обратно в кроватку, а сама сажусь на диванчик и думаю.
Слова брата о том, что Дима – отец ребенка и тоже его ждал, отдают болью в груди. Ведь мы тогда оба ждали, уже любили того, кто жил в животе, разговаривали с ним. Тогда наши дни были до краев заполнены любовью и заботой. Что же случилось? Чего тебе не хватало, Дима?
И тут я понимаю, что не вернусь. Не могу простить. По крайней мере, сейчас. Возможно, настанет день, когда мне не будет так больно от его предательства. Когда-нибудь. К тому же, мы все равно будем видеться. Я не смогу отказать ему быть с ребенком, не имею морального права. Он действительно ждал и любил сына уже тогда.
Я слишком люблю его, чтобы мириться с изменами.
Эта мысль приходит неожиданно, ударяет наотмашь своей простотой, и я замираю, глядя в одну точку. А ведь правда. Я очень сильно люблю Диму, до сих пор, несмотря ни на что. Именно поэтому мне так больно от его предательства, иначе бы не среагировала так остро.
Я так глубоко ухожу в свои мысли, что не замечаю, как в комнате уже не одна. Поднимаю глаза и вижу Диму, который стоит у кроватки и смотрит на нашего спящего сына.
17. Глава 15
Ночь проходит на удивление хорошо. То ли сказывается напряжение последних дней, то ли то, что увиделся с Линой и сыном. Но сплю я, как говорят, без задних ног. А утром, проснувшись, долго смотрю в потолок, размышляю о том, как буду возвращать Ангелину.
Я хоть вчера и сказал, что готов на развод, но сказал это, чтобы Лину успокоить. Я бы её хоть вчера увёз, но напором её не взять. Она же упрямая. Здесь умнее надо быть. Мягко, нежно и с любовью – её любимые слова.
Меня всегда поражал её характер, как в таком добром человеке уживаются стальной стержень и мягкость. Если Ангелина что-то решила, то пытаться переубедить бесполезно. Наверно, поэтому мне так она понравилась. Живая, настоящая и недоступная. Никакого намёка на флирт.
От воспоминаний становится опять хреново, будто кто-то поместил мне в грудь маячок, который заставляет сердце разгоняться и разрываться при одной только мысли об Ангелине.
Подрываюсь с кровати, чтобы прогнать мысли подальше. О ней думать приятно, но с каждым днём появляется всё больший страх, что она так и не простит.