Измена. Роковая ошибка - стр. 3
Чувствую на себе его взгляд и вздрагиваю. Так больно сразу становится… Как будто ножом по сердцу. Даже вдох новый сделать не могу. И предательские слёзы накатывают на глаза.
Нет… Не сейчас. Вот я уйду отсюда и тогда наревусь.
— Катя… — сдавленно выдыхает Гордей. — Ты…
Его голос… Чёрт возьми, его голос! Как будто мне взгляда мало, чтобы чуть ли не умереть на месте. Действий этих. Теперь ещё и обращается ко мне. Причём так вымученно, как будто ему не всё равно, что нас растоптал. А меня так вообще уничтожил.
Почему не может сделать вид, что меня здесь нет? Некоторое время назад я ведь для этих двоих невидимкой была. Пусть буду и сейчас.
Нет, не плакать. Нельзя. Не сейчас.
Не могу ни посмотреть на него, ни сказать что-либо. Не знаю, как меня хватает на действия — судорожно собираю оставшиеся вещи, а у самой руки дрожат так, будто в жестчайшем запое была.
По сути, так оно и было, кстати. Была настолько опьянена любовью, что не замечала ничего. Не сегодня же они внезапно решили сблизиться вот так резко? Явно к этому шли.
— Оставь её, Гордей, — подаёт голос Виолетта, как ещё не сорвала его после таких стонов? Ещё так сладко обращается, что если ещё не льнёт к Гордею, то вот-вот будет. Не смотрю в их сторону. — Ты бы не пришёл ко мне, будь у вас всё благополучно.
Вот сука. Посыл ко мне явно, интонацией колет и смотрит на меня. Как будто меня тут добивать надо. И так уже всё. Могла бы отпраздновать победу потом, лежачих не бьют.
Я ведь тут формально только стою, вся из себя невозмутимая, но внутри дерёт так, что не почувствовать это невозможно. Уверена, что моей агонией тут всё пропитано. Гордей вот улавливает. Напряжён так, что, наверное, и не дышит вообще. И не моргает. Безотрывно следит за мной взглядом, даже когда грубовато отвечает Виолетте:
— Это ты ко мне пришла.
Боже… Не думала, что мой любимый мужчина — тот, кого всегда считала эталоном, кем искренне восхищалась — может быть таким жалким.
— Какая разница? — не теряется Виолетта.
И ведь права. Настолько, что я не выдерживаю — хочется дать понять это Гордею, раз уж он имеет глупость и самонадеянность думать, что его хоть что-то может оправдать. Иначе к чему тот дурацкий перевод стрелок? Я думала, ему такое несвойственно.
Впрочем, я во многом ошибалась насчёт него.
— Действительно, — выталкиваю из себя.
Одно лишь слово, но даётся мне так тяжело, будто в горле не ком, а кровавая субстанция. И дрожью нервной сразу обдаёт так, что собирать дальше вещи невозможно просто.
Может, уже всё? Основное взяла, остальное пошло к чёрту вместе с Гордеем.