Измена. Проиграть любовь - стр. 32
Неужели не узнали меня? Или как раз наоборот, а теперь гадают, чем я заработала на новенький внедорожник? В общем-то, их предположения не лишены смысла, тем самым и заработала, и злая усмешка касается моих губ.
К офису Михаила Германовича я подъезжаю, когда часы показывают пять минут седьмого, и, подхватив с сиденья пакеты, взбегаю по трём мраморным ступеням, огороженный витым кованым ограждением.
— Мы закрыты, — сообщает поднявшийся при моём появлении охранник.
— Я к Михаилу Германовичу, мне назначено, — бросаю мельком, и он молча пропускает меня дальше, к следующей лестнице.
С первого своего появления здесь офис ассоциировался у меня с ЗАГСом — тот же светлый мрамор с бежевыми разводами, позолота почти везде, разного размера растения и уютные кресла и диваны. Секретарши с сексуальным голосом нет на месте, и я прохожу дальше, шурша пакетами любимого ресторана Михаила Германовича.
Он стоит ко мне спиной, в руке телефон, но поворачивается на звук открываемой двери и приветливо кивает, махнув в сторону знакомого кресла.
— Нет, — голос такой, словно ему всё по плечу, — нет, не переживайте. Бросьте, Алексей Иванович! Это всё домыслы, не подкреплённые никакими вещественными доказательствами, — у меня есть пара минут и я распоряжаюсь ими, накрывая ужин. Уверена, Михаил Германович так и не вышел сегодня из офиса. — Хорошо, обещаю, я всё проверю. И конечно сразу свяжусь с вами! Да. И вам всего хорошего! — он поворачивается и потрясённо разводит руками, увидев преобразившийся стол. — Кирочка! — глаза лучатся и в целом видно, что мне удаётся угодить.
— Это в качестве извинений, — улыбаюсь и жестом предлагаю садиться. — Мне всё ещё неудобно, что я так вас подвела! Честное слово, со мной такое редкость.
Мы располагаемся друг напротив друга, и если у Михаила Германовича стейк с соусом Дор Блю, салат гриль и апельсиновый тарт, то я обхожусь латте на вынос.
— Ох, Кира! — он с неприкрытым удовольствием кладёт в рот первый кусочек мяса, ещё тёплого, мгновенно заполнившего кабинет узнаваемым ароматом молочной кислинки. — Я развёл, кажется, уже тысячи пар, но только несколько заставляли меня искренне сожалеть о происходящем и твой случай один из них, — его сочувствие проходит ножом по сердцу.
Вот бы рассказать всё, поделиться накипевшим, ощутить поддержку и участие старшего, но я делаю глоток и с лёгкой полуулыбкой смотрю на Михаила Германовича.
— Спасибо, но у меня нет выбора.
— Не сошлись характерами? — иронизирует он и я насмешливо усмехаюсь.
— Что-то вроде, — привычно подхватываю лёгкий тон, но мы оба прекрасно понимаем, что всё это вершина айсберга.