Измена. Проиграть любовь - стр. 22
— Ты не хочешь этого знать, — хмыкаю я себе под нос и помогаю сыну вытереть руки.
Здесь в моей душе всегда воцарялся покой и умиротворение, но присутствие Хоффмана разрушает до основания и это. Не помогает даже то, что куда бы не смотрел мой взгляд, он замечает вечные вещи, те, которые стояли на тех же местах и пятнадцать лет назад.
— Фсё? — с надеждой спрашивает Сашка, хватая с раковины свою награду.
На кассе он долго выбирал между Киндером и упаковкой мармеладных мишек, соблазнившись в итоге игрушкой, и получил её за терпение и стойкость.
— Всё, — договариваю в пустоту, удивляясь какую скорость развивает этот ребёнок, когда дело касается сладостей. — Саша! — кричу вдогонку. — Быстро на кухню! — топот резко меняет направление, но в коридоре меня задерживает Хоффман.
— Ки-ира, — протягивает он.
К счастью, узкий коридор не просматривается с кухни и шелестящий фольгой сын не видит, как Хоффман крепко сжимает мою талию, привлекая к своей груди. Это чертовски неправильно, но на мгновение я задерживаю дыхание, глядя в самодовольные разноцветные глаза. Те самые, которые демонстративно разрушили мой брак по собственной прихоти. Те, по которым сохнет большая часть потока. Те, которые решили, что я сдалась. И оказались недалеки от истины. Вот только понятие победы у нас с Хоффманом разное.
— Ты же меня хочешь! — ментоловое дыхание укрывает мои губы тёплым покрывалом.
— Сколько тебе лет, Хоффман? — откровенная насмешка вселяет в него сомнение.
И правильно, ведь согласно сценарию мы уже должны страстно целоваться.
— Двадцать восемь, — он отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Я тебя младше, — всё также стою в его объятиях, даже не пытаясь освободиться, — а понимаю в этой жизни гораздо больше.
— Мама! — отчаянный крик, и у Хоффмана не остаётся выбора — он разжимает руки.
— Что, мой хороший? — я захожу на кухню.
— Надо мыть, — глубокомысленно изрекает Сашка и протягивает ко мне руки ладонями вверх.
— Ну, ты даёшь, герой! — весело хмыкает за моей спиной Хоффман.
Тарелка, стоящая перед сыном, отличается неестественной белизной, в отличие от стола, стула, самого Сашки и даже стены. Интересно, хоть что-нибудь попало ему в рот?
— Идём мыться, — никогда не понимаю, что следует делать в таких случаях.
Ругать двухлетнего ребёнка? Сложно сохранить серьёзное выражение лица, когда он перемазан шоколадом словно спецназовец — на щеках широкие полосы от носа к волосам, а на лбу отпечаток ладони. Мне с трудом удаётся сохранять укоризненное выражение лица. Пока я отмываю сына, Хоффман успевает неплохо устроиться, поставив чайник и даже порезав лимон на тонкие кружочки.