Измена. Проиграть любовь - стр. 21

— Помочь? — вздрагиваю, резко разворачиваюсь и наступаю прямо на пальцы непрошенного помощника.

— Самсонова! — шипит Хоффман, но поддерживает меня под локоть, когда предательски подламывается тонкий каблук. Чёртовы босоножки! Стремление как можно скорее покинуть квартиру стоило мне нормальной обуви. — Имей совесть!

— Ты бы ещё ближе подошёл и по носу бы получил! — я раздражённо захлопываю багажник, отсекая нас от увлечённого рассматриванием полурастаявшего яйца Сашки. — Какого… — исправляюсь, вовремя вспомнив о том, что сын повторяет всё подряд, а в моей речи слишком легко приживаются ругательства, — что ты здесь делаешь?

— Собираюсь тебя купить.

9. Глава 9

Солнце медленно садится, лаская вечерними лучами деревянную горку на детской площадке, дикие яблони, посаженные самими жителями, и косящихся на нас старушек, облепивших скамейки как голуби парящие люки зимой. Я смотрю на Хоффмана и прикидываю что мне выгоднее, послать его сразу или сначала воспользоваться услугами носильщика.

— Бери сумки, помощник, — побеждает здравый смысл.

Подняв дверь багажника, жестом указываю ему на чемодан и пакет с продуктами, и Хоффман легко подхватывает вещи.

— Мама?

— Иду, Саш, — багажник закрыт, Хоффман при деле, и я отстёгиваю Сашку, ставя его на асфальт. Надутого, с рюкзаком и Киндером, и недовольно сверлящего взглядом чужого дядю с нашими сумками.

— Здравствуй, Александр! — мой откровенный сарказм не мешает Хоффману важно пожать руку сына. — Меня зовут Гриша, я учусь с твоей мамой.

— Глиса? — греча! Хочется съязвить, но не при ребёнке же!

— Точно! — как ни в чём не бывало соглашается тот.

— Идём, мой хороший, — мы первые идём в сторону подъезда и держим дверь, пропуская Хоффмана.

Всё время, пока мы поднимаемся в лифте, Сашка недобро на него косится, а я поражаюсь его интуиции. Доля благодарности к Хоффману всё же присутствует в моих мыслях, и если бы не его наглые домогательства, я бы её даже озвучила. Если бы…

С дверью приходится повозиться — последний раз открывать её своим ключом мне посчастливилось года три назад. Антонина Васильевна, мамина соседка-подружка, переехала, и мама просила меня приезжать хотя бы раз в три дня, чтобы поливать цветы, больше напоминающие буйные джунгли. Тем летом она ещё была жива.

— Мама, тепель мозно? — Сашка заходит в тесную прихожую, начисто забыв обо всём, кроме драгоценного яйца.

— Сейчас помоем руки и съешь! Хоффман, — я зову его, ведя сына в ванную, — чемодан брось в коридоре, а пакет отнеси на кухню. И обувь сними!

— Ты за кого меня принимаешь? — даже приглушённый водой, его голос звучит возмущённо.