Измена. Незаменимых нет - стр. 10
- Я не хочу видеть Воецкого, - мой голос звучит резко.
Давид Тигранович мягко кладет руку мне на плечо.
- Анют, Герман оказался плохим мужем, с этим никто не спорит. Я в нем сильно разочарован, - уговаривает Давид Тигранович. – Но ребенок не только твой. Подумай, пожалуйста, об этом без эмоций. Я знаю, ты боишься реакции Германа и злишься на него. Но он должен знать. Если ты скроешь беременность, это может иметь печальные последствия.
- К тому же ребенок тоже имеет права, - настаивает на своем Глеб. – Вы можете подарить бывшему мужу причитающиеся вам по закону деньги, но подумайте о ребенке. Возможно, он не хочет, чтобы вы отказывались от его доли. Крутое образование, хорошая медицина – все это доступно не благородным людям, Анна Сергеевна, а тем, кто может заплатить. Подумайте об этом.
- Я смогу заработать на это сама, - не слишком уверенно спорю я.
- В любом случае, сокрытие беременности - это риск. Вы понимаете, что адвокаты Воецкого могут воспользоваться вашим обманом.
Все это так давит на меня. Может, они и правы. Но во мне возникает лютый внутренний протест, когда я допускаю мысль о том, чтобы включить Германа в нашу будущую жизнь даже в роли номинального отца.
- В любом случае я не могу с ним связаться, - привожу я последний аргумент. – Он не отвечает на мои сообщения и звонки. Сомневаюсь, что охрана пустит меня к нам в дом или в его офис.
- Это не проблема, - деловито кивает Глеб. Он уже понял, что продавил меня. – В таких ситуациях и нужны адвокаты. Предлагаю записать видеосообщение. Я свяжусь с адвокатами Воецкого. Запустим переговоры по бракоразводному процессу. Передадим через них видео. Вы были у врача? Нам понадобится медицинское подтверждение беременности.
В этот же день Давид Тигранович отвозит меня в клинику. После обследования и анализов врач подтверждает беременность. Все в порядке. УЗИ показало одно плодное яйцо в полости матки. Сердце бьётся. Развитие соответствует сроку.
Теперь у меня есть черно-белый снимок крохотной горошинки. Через девять месяцев эта точка на фотографии должна превратиться в розовощекого младенца и появиться на свет.
Вечером дома у Давида Тиграновича Глеб записывает, как я зачитываю написанный ими текст.
Я сообщаю Глебу о том, что скоро он станет отцом, называю срок и прошу сообщить через адвоката как именно он планирует участвовать в жизни ребенка.
Дело сделано.
Ночью я засыпаю, глядя на снимок своей любимой горошинки, и думаю о том, какой была бы наша жизнь, если бы Глеб Воецкий не решил вышвырнуть меня из своей жизни.
Любил ли он меня когда-нибудь на самом деле? Теперь я в этом не уверена. Был ли шанс у нашей семьи жить долго и счастливо? Что я сделала не так? Почему оказалась больше не нужна?