Измена. Мой муж и моя сестра - стр. 15
– Ага. Как тебе?
– Классный. Можно ближе посмотреть?
– Конечно!
Она протягивает запястье. Я беру его, как ювелир. Смотрю. И вот она. Гравировка. Это его инициалы. Не Пашины.
Это МОЯ буква.
Этот браслет должен быть мой.
И Глеб должен быть мой!
Он и был моим… Раньше.
Мир рассыпается. Воздух становится густым. Но я держу лицо. Я не плачу. Я смотрю на браслет, улыбаюсь и отпускаю ее руку.
– Очень красиво, – говорю.
И сижу дальше. Пью кофе. Молча.
Снаружи – весна. Внутри – конец света…
Я закрываю за собой дверь, стараюсь не хлопнуть слишком громко, и делаю пару шагов по выложенной плиткой дорожке. Я почти ничего не слышу. В ушах – только гул. Он раздается внутри, словно эхо от удара колокола.
Я иду, но чувствую, как ноги словно сдают. Я оборачиваюсь – дом Лены, такой красивый, с огромными окнами и идеальной лужайкой, остался позади.
Я зажимаю рот ладонью, чтобы не разреветься.
Кажется, будто земля дрожит под ногами. Кажется, я сейчас куда-то провалюсь.
Почему? Почему ты это сделал?! Какой, черт возьми, браслет! Зачем?! Зачем ты, Глеб…
Я вижу эту сцену, как на старой пленке: Лена поправляет волосы, а я смотрю на ее запястье – и вижу то, что нашла у нас дома.
Он не мог... Он не мог быть настолько… жестоким? Глупым? Зачем он положил его в комод? Зачем он принес его домой? Глеб думал, что я ничего не найду? Или – хуже – ему все равно?
Я замираю у ворот, меня не начинают бить судороги. Это не рыдания, это какой-то звериный звук, вырывающийся из меня. Губы трясутся. Я закусываю их, но ничего не помогает – слезы идут все равно. Они жгут, как спирт рану.
Я понимаю, что сейчас просто... упаду. Как будто в меня выстрелили. Ворота открываются – и я выхожу. Хватаюсь за железные прутья, сжимаю их так, что костяшки белеют.
Горло перехватывает.
Я хочу завыть. Просто сесть на землю, обхватить себя руками и завыть, как раненное животное. От боли, от предательства, от этого омерзительного чувства, что ты не просто никому не нужен, а тебя используют. Подменяют. Стирают из привычной жизни.
Но я не позволяю себе лишнего. Не сейчас
У Лены камеры. Она все увидит.
Я отпускаю прутья и иду. Шаг, еще шаг. Один за другим. Ощущаю, как мир вокруг дрожит, как будто все распадается, теряет очертания.
Через несколько метров останавливаюсь у дерева. Облокачиваюсь на шершавый ствол.
Дерево твердое, устойчивое, надежное. В отличие от людей.
Я закусываю губу, до боли, до крови, чтобы не закричать. А потом...
Потом слезы градом.
Они капают. Они режут меня, как осколки стекла. Бегут по щекам, по подбородку, попадают на одежду. Я не всхлипываю. Просто плачу. Глухо. Почти молча.