Измена. Его право - стр. 19
Смотрю в осколки зеркала, наплевав на все плохие приметы. Моя жизнь разрушена. Ее не склеить. А если и склеить, то она будет покрыта уродливой паутинкой трещин.
Истеричка я. Зачем это сделала? Зачем разбила? Легче стало? Да ни черта! Только хуже. Внутри все оборвалось и, кажется, словно все эти осколки в сердце вошли, и оно теперь кровоточит. Выть хочется еще больше.
Нет, нужно взять себя в руки и собрать осколки.
Беру в руки самые большие осколки. Складываю один на другой, но руки дрожат, не хотят ничего держать.
– Ай, – шиплю от боли, когда один из осколков режет руку, и на пол стекает тонкая струйка крови.
Откидываю в сторону осколки, мысленно ругаясь. Слезы падают в рану. Пытаюсь разглядеть, что в ране, растираю кисть, но делаю только хуже. Кровь вытекает сильнее, а блик стекла появляется реже.
– Ну, же, – хнычу, стараясь вытолкнуть его из раны, но тут за спиной слышится знатная ругань, и меня прошибает током.
– … Ань, успокойся. Слышишь? Не стоит оно того, – поворачиваюсь к нему и не понимаю, что он имеет в виду.
Муж идет ко мне медленно, выставив руки вперед. Смотрю на него сквозь пелену слез, и пытаюсь понять, что происходит.
– Кареглазка, прошу, успокойся. Ну, козел я, признаю. Но разве я стою твоей жизни?
И на этих словах до меня доходит, что он имел в виду. Он подумал, что я собираюсь… Фу! Нет! Ни один мужчина этого не стоит, как бы его не любили. Да вообще нет такой причины, чтобы сделать то, о чем он подумал.
– Я не, – голос хрипит от слез.
– Дурак, ну, что уже с этим поделать. Анют, брось, пожалуйста, – и столько страха в его голосе, что, если бы не знала мужа, подумала, что это из-за беспокойства.
Нет, я знаю его. Слишком хорошо, чтобы не отличить страх потери и страх, предвещающий ему большие проблемы. И сейчас – второй вариант. И это ранит сильнее осколка. Сжимаю кулачки от обиды, чувствую, как осколок в ране делает больно, но я не замечаю этого. Душевная боль сильнее.
Рэм подходит вплотную, садится на пол рядом со мной, а я не двигаюсь. Даю ему убедиться, что не та, за кого он меня принимает. Хочу, чтобы ему стало стыдно за подобные мысли. Хочу, чтобы раскаялся, извинился. Много чего хочу, но этого не будет. Он не из таких мужчин.
– Ты приехал рано, – говорю, шмыгая носом.
– Домой потянуло. И не зря, как посмотрю, – цедит с раздражением, хватая в свои лапы мое запястье раненой руки. – Покажи.
Говорит с нажимом, и все равно ему на мое желание. Отрицательно киваю, потому что хочу, чтобы помучился неведением. За себя он боится больше всего. Так пусть боится. Пусть боится того, что с ним может сделать мой отец. Это не измена зятя, это совсем другое.