Изгнанница. Проверка истинности - стр. 6
Наконец-то мы добираемся до дома. Я цепляюсь за свою сумочку, словно ища в ней спасение от неизбежного. Руки свело судорогой от того, как крепко я держу сумку или от нервов.
С замиранием сердца переступаю порог дома. Меня никто не встречает. Уоррен кричит, что привёл меня. С лестницы на его крик летят сёстры и братья, обнимают меня. Я искренне рада их видеть. Выглядят они, как оборванцы. Старая залатанная одежда, дырявая обувь. Нет, невозможно так поизноситься за один год. Чувство вины заполняет меня доверху. Какая же я дрянная сестра, не смогла помочь своей семье.
Дав мне возможность насладиться видом детворы, на встречу выходит мама в старом поношенном платье, косынке и фартуке, как у простолюдинки. Её взгляд выражает немой укор. Отец так и не вышел меня встретить.
На мои глаза наворачиваются слёзы. Как же я рада их всех видеть. И как же больно, что моих денег не хватает на достойную жизнь. А теперь и столько не будет.
— Ты привезла деньги? — Первое, что спрашивает у меня мама. — Нам из-за твоих махинаций и авантюр жить не на что. Дети ходят в школу в поношенной одежде. Мы стали посмешищем в городе.
— Здравствуй, мама, — мой голос дрожит. Я так и не научилась не воспринимать её упрёки. Каждое слово острыми иглами вонзается в сердце, заставляя испытывать разъедающее, как кислота, чувство вины.
Мама смотрит на меня, как на какого-то диковинного зверька. Мне опять становится трудно дышать. Мне самой нужна помощь целителя.
— Я стала лучшей выпускницей академии, — решаюсь я поделиться с ней своей радостью.
Меня так и не пригласили пройти в гостиную. Мама стоит, заслоняя мне проход в дом.
— И что из этого? Почему тогда ты не столичном госпитале работаешь? — Её голос резок и сух. — Куда заслали лучшую ученицу?
Вопросы, как хлыстом бьёт по моему самолюбию, гордости, разрывая их на куски. Я не могу ей открыться, куда еду. Боюсь, что тогда она совсем возненавидит меня.
— Ты зачем явилась? Отец тебе всё сказал, — её голос, произнося такие страшные слова, даже не дрогнул. — Пока не будешь работать в столичном госпитале и присылать нам достойное содержание домой можешь не показываться.
Братья и сёстры затихают, как испуганные зверьки. Только Уоррен не боится высказать своё мнение:
— Значит, когда Наиля ради нас преступила закон, присылала нам кучу денег, она была достойной дочерью, — голос брата постепенно повышается и, в конце концов, срывается на крик. — А теперь, когда нужно поддержать её, вы отворачиваетесь, плюёте ей в лицо.
Моё сердце стучит, как ненормальное. Что он делает? Родители не простят ему этих слов. Но безграничное чувство благодарности за понимание и поддержку переполняют меня. Никто, кроме Дэрека и Ванессы, не поддерживал меня.