Избранное в двух томах. Том II - стр. 56
Следует «дело», арест и заключительная строфа:
Все это – произведения специфической тематики. Одновременно с ними в блатарском мире пользуются популярностью и находят и исполнителей и слушателей такие отличные песни, как «Отворите окно, отворите – мне недолго осталося жить». Или «Не плачь, подруженька», особенно в ее ростовском, коренном варианте.
Романсы «Как хороша была ты, ночка голубая» или «Я помню садик и ту аллею» – не имеют специфически блатарского текста, хотя и популярны у воров.
Всякий блатной романс, не исключая и знаменитого «Не для нас заиграют баяны» или «Осенняя ночка», имеет десятки вариантов, будто романс испытал судьбу «романа», сделавшись лишь схемой, каркасом для собственных излияний исполнителя.
Подчас фраерские романсы подвергаются значительному изменению, насыщаясь блатным духом.
Так, романс «Не говорите мне о нем» превратился у блатарей в длиннейшую (тюремное время – длинное время) «Мурочку Боброву». Никакой Мурочки Бобровой в романсе нет. Но блатарь любит определенность. Блатарь любит также и подробности в описаниях.
Только после этой подробной «экспозиции» следует обычный текст романса:
и т. д.
И, наконец, последняя строфа:
То, что приговор остался недочитанным, всегда очень умиляет блатарей.
Весьма характерна нелюбовь блатных к хоровому пению. Даже всемирно известный «Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка темная была» не сумел расшевелить сердца блатарей. «Шумел камыш» не пользуется там популярностью.
Хоровых песен у блатных нет, хором они никогда не поют, и если фраера запевают какую-нибудь бессмертную песню, вроде «Бывали дни веселые» или «Хаз-Булата», вор не только никогда не подтянет, но и слушать не станет – уйдет.
Пение блатных – исключительно сольное пение, сидя где-нибудь у зарешеченного окна или лежа на нарах, заложив руки за голову. Петь блатарь никогда не начнет по приглашению, по просьбе, а всякий раз как бы неожиданно, по собственной потребности. Если это певец хороший, то голоса в камере стихают, все прислушиваются к певцу. А певец негромко, тщательно выговаривая слова, поет одну песню за другой – без всякого, конечно, аккомпанемента. Отсутствие аккомпанемента как бы усиливает выразительность песни, а вовсе не является недостатком. В лагере есть оркестры, духовые и струнные, но все это «от лукавого» – блатари крайне редко выступают в качестве оркестрантов, хотя блатной закон и не воспрещает прямо подобной деятельности.