Избач - стр. 34
С этими словами Сидорук забрался в кабину, запустил двигатель, и вскоре грохочущая махина скрылась из поля зрения Мерцалова, оставив его наедине со своими мыслями.
Разговор с председателем Павлу стоил немалых усилий. Давно так паршиво на душе не было – словно его обвиняли в том, чего он не совершал. Увидев случайно в окно, как возмущенные бабы бегут вслед за повозкой с Никифором и Устином, он «прострелил» ситуацию в два счета. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы, глядя на гневных доярок, догадаться о причине их негодования.
Опять Цыпкин угодил в дерьмо, вытаскивать из которого скотника придется ему, Павлу. Затащив пьянчугу в свободный кабинет, он прижал его к стенке, чуть не придушив:
– Что ты опять учудил, выкидыш? Во что влип?
– Кака разница? – ухмыляясь нараспев промурлыкал Никифор, обдав Павла сивушным перегаром. – Ты ить меня все равно не дашь в обиду, правда? Защищать станешь, аки зеницу ока! Потому как я тебе нужен… Ой, как нужен…
Скотник собирался продолжить мысль, но в этот момент в коридоре заскрипели двери, и Павлу пришлось заткнуть тому рот, чтобы он не выдал местоположение. Если бы председатель начал проверять все кабинеты до конца, то наверняка обнаружил бы обоих. Появились бы ненужные вопросы, сплетни, догадки… Но Кнышу повезло: Мерцалов дотошностью не отличался, счел, видимо, ниже своего достоинства шарить по кабинетам.
Павел не знал, что делать. Бить скотника – бесполезно, он напьется и не чувствует боли. А «настучать» Роману про то, что видел однажды, сидя на березе, Никифор мог в любой момент, сомневаться не приходилось. Капитолина подробно рассказала Павлу про визит Цыпкина к ним домой, про грязные намеки и все такое.
«Вот, значит, какую игру затеял, сволочь! Шантажист хренов!»
Когда Мерцалов вышел к возмущенным дояркам на крыльцо, Кныш несколько раз встряхнул скотника, голова Никифора при этом гулко ударилась о стенку.
– Вот что, змееныш… Перед возмущенными бабами сам – как хочешь, так и оправдывайся. А я пошел.
– Что мне бабы, – усмехнулся скотник, опустившись на корточки. – Они ж сердобольные, смилуются. Ну, хлестанут пару раз вицей. Стерпим!
Вспомнив последние слова Никифора, Павел поднял с дороги вицу и начал хлестать воздух направо и налево, словно перед ним лежал пьяный в дугу скотник и молил о пощаде.
Весь погруженный в свои проблемы, он не сразу заметил подводу, которая его обогнала. Присмотревшись к тому, кто сидел в телеге, Павел присвистнул, отбросил вицу, выхватил пистолет и кинулся за повозкой.
В повозке сидел не кто иной, как бывший кулак Федор Чепцов.