Из семилетней войны - стр. 32
Отец Шарлоты, Керони, дела которого шли отлично, поскольку он весь предан был своей специальности и не обращал внимания на претензии булочников; кроме сладостей он приготовлял разных сортов булочки и хлеб, которым умел придавать необыкновенно привлекательный вид. Несмотря на свои пятьдесят лет, он был свеж; его румяное лицо лоснилось, и губы всегда улыбались. Трудолюбивый, разговорчивый и не особенно дальновидный, но очень практичный, он любил Симониса; его жена тоже любила юношу, но больше всех любила его единственная дочь Шарлота, для которой Симонис был первой любовью, хотя и преждевременной. Вообще Симонис был любимцем всего дома, в том числе и прислуги, с которой он всегда был вежлив, и вследствие этого ему здесь жилось не хуже, чем дома.
Карл Керони, именем которого называлась его дочь, был мастером своего дела и хлопотал у окна насчет выставки лучших своих произведений, чтобы больше привлечь публики; в эту минуту вошел Симонис, который никогда в этот час не приходил сюда.
Карл, улыбаясь, подал ему руку.
– Вот уже второе утро вы встаете очень рано… Зачем это? – спросил он. – Вы, верно, предпринимаете какое-то очень важное дело, господин Макс? Чуть свет вчера отправились на какую-то прогулку и с нами не обедали, а обед был отличный.
При этом он погладил себя по животу.
Симонис, воспользовавшись минутой, когда мальчики стирали пыль на окне, отвел Карла в сторону.
– Дорогой мой хозяин, – начал он, – хотя мне очень неприятно, но я пришел вам сообщить, что я должен расстаться с вами.
Хозяин даже попятился назад…
– Разве вам у нас нехорошо? По какой причине? – спросил он.
– Хорошо, как в раю… но сложа руки, я больше не могу сидеть; нужно о себе подумать… года идут… а здесь я ничего не добьюсь.
Карл с удивлением посмотрел на него.
– Итак, куда же вы?
– В Саксонию… туда я имею письмо с поручениями.
Хозяин покачал головой.
– Удерживать трудно, – сказал он, – а советовать – не хочется. Я знаю Саксонию… Там легко сделать карьеру, это верно, но еще легче, по малейшему подозрению, попасть в тюрьму; а за какое-нибудь неосторожное слово – к позорному столбу.
Он помолчал и затем прибавил:
– Разве что вы имеете письмо к Брюлю, который там всемогущ и один всем управляет; никого нет выше него.
– Как-нибудь уж я там устроюсь!.. – ответил Симонис, не желая проговориться.
Карл вздохнул.
– Но это опасная игра, и много людей погибло в Саксонии, – прибавил он тихо, – там происходят странные вещи… Если б еще у вас была рекомендация от прусского двора…
И он отвернулся к мальчишкам, которых начал бранить, как видно ему не хотелось расставаться с Симонисом, который не только аккуратно платил за стол и квартиру, но, кроме того, писал за него письма и забавлял своим разговором жену и дочь в ненастную погоду.