..из коллекции Марка Пекарского - стр. 43

Умный человек по имени Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк пишет в своей книге Жизнь и развлечения в Средние века: «Танец считался дополнением к музыкальному прославлению, – вокальному или инструментальному. Общественные события и светские праздники, которые часто были связаны с религиозными торжествами,также разнообразилисьтанцами, как и официальные церемонии, такие как королевские визиты и коронации. Но это физическое проявление радости и восхваления не было ограничено лишь особыми поводами. Танец был также частью повседневной жизни. Существует множество сообщений о послеобеденных танцах и использовании танцев для создания здорового тела. Это связывало танцы с военными упражнениями, большинство из которых делалось на ногах и требовало не только физической выносливости, но также резвости и быстрой работы ног»[50].

Предвижу вопросы: «Что это Ваши Ударные дни[51] так озаботились танцами? Вот Вы, господин Пекарский, говорили совсем недолго, а умных никому не нужных слов сказали ох как много!»

Я, господин Пекарский, готов к немедленному ответу. Ударные инструменты неотделимы от танца, стихия танца – природа ударных. Этим сказано всё, и довольно об этом! Смущает лишь одно… Вы только послушайте: «У некультурных народов сопровождение танцев ограничивалось ударными инструментами, для ритма».

Не имею никакого желания спорить с господами Брокгаузом и Ефроном: послушать их, так все присутствующие на нашем концерте являются представителями этих самых «некультурных народов»!

… Однако, если захотеть высказаться по сути, то, во-первых, в культурологии времён Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона некультурными считались так называемые первобытные племена, а во-вторых, некультурных народов попросту не существует: просто культура у всех нас разная.

Жил да был человек, которого звали Андрей Волконский. Обладатель столь звучного имени был русским князем, Рюриковичем в тридцатом колене, композитором, исполнителем и прочая, и прочая. Родившись вдали от родных для его предков мест, он, тем не менее, немало сделал для музыки своей исторической родины. А до того жил он себе поживал, говорил дома по-русски, а вне его – по-французски, учился музыке и был вполне счастлив. Но однажды по воле своих родителей он переселился в сталинскую Россию, то есть в Советский Союз, где прожил немало лет. Затем взял, да и уехал обратно в места своего детства и обосновался в прелестном университетском Экс-ан-Провансе на юге Франции. В доме, который назывался