Из Африки - стр. 27

Теперь сами слуги оказались так же заворожены моей пишущей машинкой. Каманте мог простоять у стены целый час, стреляя глазами, словно ему хотелось разобраться в устройстве машинки, раскрутить ее и унести с собой, чтобы потом снова собрать.

Однажды вечером я, оторвавшись от бумаги, встретила его проницательный взгляд. Спустя мгновение он заговорил.

– Мсабу, – молвил он, – ты сама веришь, что можешь написать книгу?

Я ответила, что не знаю.

Чтобы правильно представить себе беседу с Каманте, надо помнить, что после каждой его реплики следовала продолжительная многозначительная пауза сознающего свою ответственность человека. Все африканцы – большие мастера в искусстве пауз, поэтому беседа с ними всегда выглядит многообещающе.

Выдержав длительную паузу, Каманте признался:

– Я не верю.

Мне больше не с кем было обсуждать свою книгу; отложив бумагу, я спросила, чем вызвано его неверие. Как оказалось, он заранее настроился на этот разговор и должным образом приготовился. Из-за его спины появилась книга – не что-нибудь, а «Одиссея», – которую он положил передо мной на стол.

– Смотри, мсабу, – начал он, – вот хорошая книга. Она с начала до конца удерживается вместе. Даже если поднять ее и встряхнуть, она не развалится. Ее написал очень умный человек. А ты, – продолжал он со смесью презрения и дружеского участия, – пишешь кусочки. Когда бои забывают закрыть дверь, кусочки разлетаются, падают на пол, и ты сердишься. Хорошей книгой этому не стать.

Я объяснила ему, что в Европе смогут все это склеить.

– Твоя книга будет такой же тяжелой, как эта? – осведомился Каманте, взвешивая «Одиссею».

Заметив мои колебания, он подал мне книгу, чтобы я могла взвесить ее сама.

– Нет, – сказала я, – не такой, но ты ведь знаешь, что в библиотеке есть и другие книги, легче этой.

– И такой твердой?

Я ответила, что сделать книгу твердой – дорогое удовольствие. Он немного постоял молча, после чего дал понять, что возлагает на мое творчество большие надежды и не испытывает больше сомнений: поднял с пола листочки и положил их на стол. После этого Каманте не удалился, а остался стоять у стола. Через некоторое время последовал новый вопрос:

– Мсабу, что есть в книгах?

Я ответила ему примером из «Одиссеи» – историей главного героя и Полифема, которого Одиссей напоил и ослепил, после чего спасся, привязавшись к брюху барана.

Каманте выслушал меня с большим интересом и высказал предположение, что этот баран принадлежал к той же породе, что овцы мистера Лонга из Элментаиты, которых он видел на выставке скота в Найроби. Потом он вернулся к Полифему и спросил, был ли тот чернокожим, как кикуйю. Получив от меня отрицательный ответ, он поинтересовался, принадлежал ли Одиссей к моему племени или семейству.