Иванова ночь - стр. 2

Помнишь, мы взахлеб читали есенинскую лирику, упивались словами и образами, точно определяющими Божественную красоту русской природы? Да и не только природы… Мы были молодые, задорные, сильные и яркие; осязаемые образы свиданий с девушками очень даже будоражили наше воображение.

Нам, бесшабашным, невдомек было, что очаровывались мы верхним слоем его стихов: цветущим, ароматным, с небесной синью и веселым шелестом берез, не пытаясь заглянуть вглубь. Оказывается, Саня, были у Есенина и другие, более глубокие слои. Даже здесь, в этом стихотворении, он в начале говорит, что на душе светло, а в конце:

Как тебе – веселая тоска? С годами у Сережи веселости становилось все меньше и меньше, а щемящей тоски все больше.

О чем он тосковал?.. Можно только догадываться. Может быть, о невозможности исполнения желаний на Земле; а может быть это вечная тоска Адама об утраченном Рае; или о той Любви, без которой человек «звенящая медь»? Лучше апостола Павла о ней никто не сказал. Для меня его слова звучат как гимн: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

Вот такие дела, Саня! Эта Любовь абсолютна и вечна, а наша: полюбил – разлюбил, разлюбил – полюбил… Человек, открывший свое сердце Божественной Любви, никогда не затоскует, не впадет в уныние, тем паче в отчаяние. Есенин, конечно, понимал, что порастратил себя на приземленную любовь, страдал, но вырваться из этого плена не сумел: