Иван Тигров - стр. 1

Текст печатается по следующим изданиям:

Н. Богданов. О смелых и умелых. М. «Детская литература», 1968;

Н. Богданов. Иван Тигров. М. «Детская литература», 1977

Рисунки П. Пинкисевича

© Богданов Н. В., наследники, 1958

© Пинкисевич П. Н., наследники, рисункии, 1968

© Составление, оформление серии. АО «Издательство «Детская литература», 2022

На фронте стояло затишье. Готовилось новое наступление. По ночам шли «поиски разведчиков». Прослышав про один взвод, особо отличавшийся в ловле «языков», я явился к командиру и спросил:

– Кто из ваших храбрецов самый храбрый?

– Найдется таковой, – сказал офицер весело; он был в хорошем настроении после очередной удачи. Построил свой славный взвод и скомандовал: – Самый храбрый – два шага вперед!

По шеренге пробежал ропот, шепот, и не успел я оглянуться, как из рядов вытолкнули, подтолкнули мне навстречу храбреца. И какого! При одном взгляде на него хотелось рассмеяться. Мужичок с ноготок какой-то. Шинель самого малого размера была ему велика. Сапоги-недомерки поглощали немало портянок, чтобы не болтаться на ногах. Стальная каска, сползавшая на нос, придавала ему такой комичный вид, что вначале я принял все это за грубоватую фронтовую шутку Солдатик был смущен не менее, чем я.

Но офицер невозмутимо сказал:

– Рекомендую, гвардии рядовой Санатов.

По команде «вольно» мы с Санатовым сели на бревна, заготовленные для блиндажа, а разведчики расположились вокруг.

– Разрешите снять каску? – сказал Санатов неожиданно густым баском. – Мы думали, нас вызывают на боевое задание.

Он стал расстегивать ремешок с подбородка, которого не касалась бритва, а я внимательно разглядывал необыкновенного храбреца, похожего на застенчивую девочку-подростка, переодетую в солдатскую шинель. Чем же он мог отличиться, этот малыш?

– Давай, давай, рассказывай, – подбадривали его бойцы. – Делись опытом – это же для общей пользы. Главное, расскажи, как ты богатыря в плен взял.

– Вы добровольцем на фронте? – спросил я для начала.

– Да, я за отца. У меня отец здесь знаменитым разведчиком был. Его фашисты ужасно боялись. Даже солдат им пугали: «Не спи, мол, фриц, на посту, Санатов возьмет». Он у них «языков» действительно здорово таскал. Даже от штабных блиндажей. Гитлеровцы так злились, что по радио ему грозили: «Не ходи к нам, Санатов, поймаем – с живого шкуру сдерем».

– Ну, этого им бы не удалось! – воскликнул кто-то из разведчиков.

– А вот ранить все-таки ранили, – сказал юный Санатов, – попал отец в госпиталь. Обрадовались фашисты и стали болтать, будто Санатов напугался, носа не кажет, голоса не подает. А голос у моего отца, надо сказать, особый, как у табунщика, – улыбнулся Санатов, и напускная суровость исчезла с его лица. – У нас деды и прадеды конями занимались, ну и выработали, наверное, такие голоса… наводящие страх. Отцовского голоса даже волки боялись. И вот, как не стал он раздаваться по ночам, так и обнаглели фашисты. Приехал я вместе с колхозной делегацией: подарки мы привезли с хлебного Алтая… И услышал, как отца срамят с той стороны фашистские громкоговорители.

– Было такое, – подтвердили разведчики. – Срамили.

– Вот в такой обстановке колхозники и порекомендовали: оставайся, мол, Ваня, пока батя поправится, – неудобно, нашу честную фамилию фашисты срамят. Подай за отца голос.

– Командир вначале сомневался, глядя на рост его, – усмехнулись бойцы.

– Ну, я вижу такое дело, как гаркну внезапно: «Хенде хох!» – И Санатов так гаркнул, что по лесу пошел гул, словно крикнул это не мальчишка, которому велика солдатская каска, а какой-то великан, притаившийся за деревьями.

Я невольно отшатнулся.

– Вот и командир так же. «Эге, говорит, Санатов, голос у тебя наследственный. Оставайся». И я остался. Вот так я кричу, когда первым открываю дверь фашистского блиндажа.

– Почему же первым именно вы?

– Потому что я самый маленький ростом. А ведь известно: когда солдат с испугу стреляет, он бьет без прицела, на уровне груди стоящего человека. Вот так.