Иван Грозный - стр. 43

Поучения Макария не срослись, однако, с духовной сущностью Ивана, кроме, быть может, тех бесед, если таковые имели место, в которых митрополит мог касаться исключительности религиозно-политического положения московской державы, как наследницы Византии (эти идеи созрели прежде всего в образованной церковной среде), и священного, мистического значения самодержавной власти. Ибо вокруг этих двух вопросов и кружилась неотступно мысль Ивана, завороженная и поглощенная их величием. Сиротство и заброшенность способствовали раннему взрослению Ивана, он должен был научиться разбираться в людях, выработать собственные житейские принципы прежде, чем мог соотнести свое поведение со знанием добра и зла и даже просто осмыслить его с точки зрения культуры и морали. Поэтому он обратился к книжному знанию, то есть к культурному опыту человечества, с уже сложившимся душевным настроем, с заветными мечтаниями, чувствами и мыслями, добытыми и усвоенными отнюдь не в прохладном времяпрепровождении. И вот, читая бесчисленные истории и притчи о царе и царстве, о помазаннике Божием, о нечестивых советниках, о блаженном муже, который не ходит на их совет, и еще о тысяче подобных вещей, Иван понимал эти библейские афоризмы и поучения по-своему, примеривал их к себе, прилагал к своему положению. Они давали ему освященное Божиим именем подтверждение его собственных наблюдений и выводов, вынесенных им из придворных мятежей, позволяли найти нравственное оправдание переполнявшей его ненависти к людям, похитившим у него достоинство человека и государя.

Духовное и историческое чтение сделалось любимейшим занятием Ивана. Книга была для него предметом напряженных размышлений и острых переживаний. Его влекло к ней не бескорыстное и отвлеченное чувство ученого или просто любителя умственных развлечений; в древних текстах Иван искал и находил примеры, поучения, предсказания и пророчества, касающиеся своего времени и себя лично. «Несть власти, аще не от Бога»; «всяка душа властей предержащим да повинуется»; «горе граду, им же градом мнози обладают»… Величественные образы ветхозаветных избранников и помазанников Божиих – Моисея, Саула, Давида, Соломона – завораживали его воображение; всматриваясь в них, как в зеркало, он видел на своем лице отблеск их славы и величия. Иван погружался в образы Библии, как Моисей уходил на гору, чтобы отряхнуть с себя все житейское и в тишине созерцать идеальный мир. С детства создав себе свой идеал государя, Царя Царей, наследника всемирной государственно-религиозной тради- ции – римского цезаризма и греческого православия, он почерпнул в книгах уверенность в том, что прежде было только догадкой: этот государь – он сам.