Иствикские ведьмы - стр. 39
– Извини, Джейн. Наверное, я просто ревную. И потом – мой цикл. Он длится уже пять дней, с того концерта, и у меня болит левый яичник. Как ты думаешь, может, это климакс?
– В тридцать восемь-то лет? Солнышко, ты что?!
– Тогда это, должно быть, рак.
– Это не может быть рак.
– Почему не может?
– Потому что ты – это ты. В тебе слишком много магии, чтобы болеть раком.
– Бывают дни, когда я не чувствую в себе никакой магии. К тому же у других она тоже есть.
Александра имела в виду Джину, жену Джо. Джина должна ее ненавидеть. По-итальянски это называется strega. Джо рассказывал ей, что на Сицилии все наводят друг на друга порчу.
– Иногда у меня бывает ощущение, будто все мои внутренности завязаны узлами.
– Сходи к доку Питу, если тебя это всерьез беспокоит, – предложила Джейн не без сочувствия.
Доктор Генри Питерсон – пухлый розовый мужчина их лет, с распахнутыми настежь обиженными водянистыми глазами. Когда он пальпирует, его сильные руки бывают так восхитительно нежны. Жена бросила его много лет назад. Он так и не понял почему – и больше не женился.
– Я странно чувствую себя у него на приеме, – призналась Александра. – То, как он накрывает тебя простыней, и все, что он делает под ней…
– Бедный, а что же ему еще делать?
– Оставить свое лукавство. У меня есть тело. Он это знает. Я это знаю. К чему все эти уловки с простыней?
– Их преследуют в судебном порядке, – напомнила Джейн, – если во время приема в кабинете нет медсестры. – Ее голос двоился, как телевизионный сигнал, когда мимо дома проезжает тяжелый грузовик. Джейн позвонила не затем, чтобы обсуждать эти проблемы. Совсем другое было у нее на уме.
– Что еще ты узнала у ван Хорна? – спросила Александра.
– Ну-у… Пообещай, что никому не скажешь.
– Даже Сьюки?
– Особенно Сьюки. Потому что это касается ее. Даррил и впрямь очень наблюдательный, он все замечает. На том приеме после концерта он оставался дольше нас. Я пошла в «Бронзовую бочку» с участниками квартета выпить пива…
– И Грета с вами?
– О господи, конечно. Она рассказала нам все о Гитлере, о том, как ее родители не выносили его, потому что он плохо говорил по-немецки. Даже во время выступлений по радио не всегда заканчивал фразу глаголом, как положено.
– Как это было для них ужасно!..
– А ты, как я понимаю, растворилась в ночи, сыграв злую шутку с жемчугами бедной Фрэнни Лавкрафт.
– С какими жемчугами?
– Не притворяйся, Лекса. Ты была в гадком настроении. Уж я-то тебя знаю. А потом еще туфли… Фрэнни с тех пор не встает с постели, хотя, слава богу, ничего не повредила. Все боялись, что она сломала шейку бедра. Ты знаешь, что у женщин к старости кости ссыхаются почти наполовину? Вот почему у них все и ломается. Ей повезло: она схлопотала всего лишь ушиб.