История Смутного времени в России в начале XVII века - стр. 134

. Таким образом с повинной являлись ежедневно по сто, по двести и даже по триста человек. Сам отважный Болотников наконец убедился в невозможности дальнейшего сопротивления и решился с общего совета с князьями Телятевским и Шаховским войти в переговоры о сдаче города. Вследствие сего он известил царя, что Тула готова покориться и даже выдать Лжепетра с тем, чтобы прочим осажденным даровано было помилование, но что тульские защитники отнюдь не положат оружия безусловно и скорее съедят друг друга, чем добровольно подвергнутся казни^>123. Василий, встревоженный приближением Лжедимитрия, хорошо знал, что непреклонность была бы неуместна, и потому обещал пощадить покорствующих.

Десятого октября боярин Крюк-Колычев занял Тулу отрядом московских войск. Болотников выехал из города в задние ворота, где наводнение не было так сильно; подъехав к царской ставке, он слез с коня, упал к ногам Василия и, положив обнаженную саблю себе на шею, сказал: «Я исполнил обет свой; служил верно тому, кто называл себя Димитрием в Польше, справедливо или нет, не знаю, ибо сам я царя прежде никогда не видывал. Я не изменял своей клятве, но он выдал меня; теперь я в твоей власти! Если хочешь головы моей, вели отсечь ее сею саблею. Но если оставишь мне жизнь, послужу тебе столь же верно, как и тому, кто не поддержал меня». Но сомнительно, чтобы было во власти самого царя оставить жизнь Болотникову. Тесные обстоятельства, в коих находился Василий, поставляли его в зависимость от бояр и помещиков, которые не допустили бы его к помилованию опасного их врага, если бы царь действительно и желал не нарушить своего обещания. Болотникова отправили в Москву с прочими главными начальниками мятежников и с пятьюдесятью двумя немцами, взятыми в Туле, в числе коих находился и богохульный Фидлер. По прибытии их в столицу Лжепетра повесили под Даниловым монастырем на Серпуховской дороге^>124. Болотникова же отослали в Каргополь и там утопили^>125. Подобная участь постигла и казацкого атамана Федора Нагибу. Немцев сослали в Сибирь, и там Фидлер угрызениями совести доведен был до того, что самая наружность его сделалась дикообразной. Но чиновные преступники нашли защитников между собратьями своими вельможами и были пощажены. Соблазн безнаказанности для них был доведен до такой степени, что князь Телятевский, посрамивший высокий сан свой принятием начальства над бунтовщиками, не только не лишился свободы, но даже сохранил и боярство^>126. Самого князя Шаховского, которого летописец справедливо именует «всей крови заводчиком», довольствовались сослать в Каменную пустынь на Кубенском озере