История села Мотовилово. Тетрадь 11. 1927–1928 гг. - стр. 3
– А я тебя ни крошечки не испугалась, и даже согласна на край света с тобой идти, – весело улыбаясь ответила она ему.
– Тогда вот что, – остановившись около плетня, взволновано проговорил Санька, – Я всей душой признаюсь перед тобой, ты меня прямо совсем зачаровала!
– Это как так? Я ничевохоньки не понимаю, – кокетливо улыбаясь проговорила она.
– Ну попросту завлекла ты меня! Теперь понятно?
– Теперь поняла! И я тебя полюбила!
– Тогда, в знак нашей взаимной любви, давай с тобой поменяемся: ты мне платочек, а тебе подарю именную брошку. Я её для тебя привёз из Нижнего, с ярмонки.
– Давай. Я согласна!
– Только я без придачи меняться не стану, – добавил к уговору Санька.
– А что? – недоумённо осведомилась она.
– Я от тебя попрошу придачу.
– Какую? – настороженно спросила она, – для милого дружка и серёжка из ушка! – с довольной улыбкой протараторила она. Окрылённый этими словами, Санька безудержно осмелев, изловчившись поцеловал Наташку в перегиб через прясло тына.
– Это можно было и без всякой придачи! – слегка волнуясь и блаженно краснея от волнующего Санькина поцелуя счастливо пролепетала она ему на ухо.
– Тогда давай ещё! – и они взаимно впились друг в друга трепетными губами в сладком поцелуе; тела их трепетали от обоюдного возбуждения. И в этом взаимно-любовном наслаждающем душу поцелуе, для Саньки, все посторонние запахи, идущие от цветов и запах близкого озера как бы исчезли, в этот момент Санька ощущал только сладостный запах Наташкиных пылающих губ.
Наташка, хотя и блаженствовала в любовном порыве с Санькой, но мысли её тайно витали в туманных мечтах о Федьке. Федька, вольный сынок Василия Лабина, растёт и мужает как молодой дубок на воле. Не в пример старшему брату Яше, который работает как пчела и деятельный как муравей, всеми силами старается умножить богатство хозяйства отца. Федька же рос избалованным и для хозяйства своего отца ни только не пекся, а наоборот, тайно от отца, занимался расточительством. – Вот растёт головушка! И В кого только он уродился!? – недоумевали люди. – Как в кого? Старший то его братец, покойный Лёвушка тоже был отбойная головушка! – тут же отвечали дотошные бабы. И в действительности, Федька чувствуя богатство и, почёт и знатность отца, вёл себя гордо, высокомерно и развязано. Помогая брату Яше в погрузке и отправке на станцию Серёжа изготовленных детских каталок по адресам отца, Федька всеми мерами отлынивал от работы. Его тянуло к бесшабашному вольному озорству ни только в селе, но и там на железной дороге. То насрывает свинцовых пломб с опечатанных вагонов, то где то раздобудет петард и прикрепит их к рельсам, ради забавы и озорства останавливал поезда. Возрастлев, когда ему попёр семнадцатый год, он почуяв в себе физическую силу и вовсе возгордился своими незаурядным положением. Он обладает всеми качествами почётного жениха: залихватский вид – кепка набекрень, из под которой нахально торчит взбитый чуб черноватых волос, походка козырем, кабацкая удаль и в добавок ко всему этому гармонь через плечо; всё это в глазах сельских девок превозносило Федьку до небес. И каждая девка считала бы для себя большой честью, если бы Федька с ней познакомился и удостоил её своим вниманием, как жених. И недаром, Федька высокомерно бахвалялся перед товарищами: «Любую девку! Только кликну или даже свистну и она моя! А если которая не поддастся, то свет клином не сошёлся – под зад коленкой и лети от меня милая». На святках или весной, когда девки артелями сидят на лавках, в кельях или на брёвнах на улице, Федька бесцеремонно тюкается девкам на колени, своей разлапистой ладонью, как лошадь копытом, сильно ударяет по девичьим нежным ляжкам, от чего иная девка, от боли корчится но не смея показать свой «несносный» характер, млея молчит, а покрасневшая нога долго болезненно ноет, на лице страдалице едва не появляются слёзы.