История села Мотовилово. Дневник. Тетрадь 19 - стр. 3
Часть из них, сочувствуя, словесно льстила Татьяне, а некоторые, затаив на неё злобу, молча ехидничали и скрытно высказывали своё недовольство в Татьянин адрес. Одна баба, будучи вместе с Татьяной на озере, куда она пришла за водой, осмелившись, неосмотрительно упрекнула Татьяну:
– И на что только глядя ты, Татьяна, каждый год родить взялась!
Татьяне этот упрёк показался за обиду, она коромыслом избила обидчицу. Та не будь плоха, подала на неё за избиение в суд. Кузьме пришлось уговорить Татьяну нагнать самогонки и устроить «мировую», а то дело пахло печальным исходом, этой непристойной, для председателевой жены, бытовой драмы. Суд мог припаять или принудработ, или большой штраф. Так или иначе, а о неблаговидных проступках председателя Оглоблина и его жены дошло до районного начальства, и в райземотделе стали поговаривать о необходимости замены Оглоблина; решили со временем подобрать подходящего человека в самом колхозе, из активистов, таким-то и сказался Николай Фёдорович Смирнов. И такой момент выбрали в жнитво: приехали представители из района, и прямо в поле при большом скоплении колхозников. Пока поджидали, когда с разных краёв поля сойдётся больше народа, решили сначала для формы провести заседание Правления. Счетовод сбегал в село в контору колхоза за книгой протоколов и правления, здесь прямо в поле засéло, и вынесло решение о недоверии Оглоблину, в дальнейшем руководить колхозом. Он, было, на заседании обрушился на членов правления, в частности, обвиняя их, что они ему не помогают. Член правления Мишка Грепа на это ему возразил:
– Конечно, не помогаем, ты без нас выпиваешь, и нашей помощи в этом деле ты об нас никакой помощи не ощущаешь!
Решили вопрос о снятии Оглоблина поставить на общем собрании колхозников, которые постепенно сходились к этому месту. Кто как размещался около телеги, которая должна быть вместо трибуны для выступающих на собрании. Девки и бабы, чтобы не «сфотографировать» (потому что о панталонах в то время и понятия не имели), расселись полукружьем прямо на стерне и, пока делать нечего, в ожидании начала собрания выкладывали, меж собой сельские новости. Мужики с парнями прилегли на придорожной лужайке, расположившись круговым веером, разгорячёнными брюхами грели прохладную грудь земли. К месту сбора на собрание, с небольшим опозданием приплюхал и Николай Ершов, он устало жмякнулся на жниву, подъеферился к бабьему табору:
– Дуньк, закрой своё поддувало! – заметил Николай Дуньке Захаровой, в забытье широко расставив ноги.
Та, встрепенувшись, торопко поправила на себе сарафан, отпарировала: