История русского народа - стр. 145
Силы Георгия все еще были велики. Не давая ему опомниться от неожиданного удара, Изяслав прежде всего хотел показаться правым в глазах других. Он вызвал Вячеслава из Вышгорода, сказал, что для него завоевал Киев и предал ему Великое княжество. Старик гордился, плакал от радости, называл Изяслава сыном. «У меня нет отца роднаго: ты будь мне отцом. Прости, что два раза я лишал тебя наследия, ослепленный властолюбием. Прими власть и успокой мою совесть!» Таковы были речи Изяслава. «Признаю тебя не только сыном, но и братом, – отвечал Вячеслав, – разделяй со мной власть: я стар и не могу сам управиться». Изяслав не ошибся в расчете. Тень Вячеславова владычества заградила его от укоризны. Пируя победу, любуясь ристаниями венгров, угощая киевлян, Изяслав увидел Ростислава, брата своего, и Изяслава черниговского в Киеве: они клялись ему быть друзьями. Щедро одарив венгров, Изяслав отправил сына своего в Венгрию: благодарить короля и просить снова его помощи. Между тем собрались к Киеву смоленские и черниговские дружины. Георгий казался уже преступником: они шли защищать Вячеслава, законно получившего Киев.
Но Георгий имел еще друзей. Вечный враг Изяслава Святослав Олегович, Святослав Всеволодович, Владимир, брат черниговского князя, половцы, дружины суздальские и переяславские шли к Киеву. Изяслав долго не допускал их переправления через Днепр, изумил устройством ладьей, и наконец, принужденный уступить, окружил Киев войском. Вячеслав начал договариваться с Георгием о мире, он упоминал о старшинстве своем, о законном праве на киевский престол. Георгий видел, что напрасно будет изъяснять Вячеславу, почитавшему себя великим князем, его ошибку. Вячеслав соглашался уступить Переяславль сыну Георгия, только бы сам Георгий удалился в Суздаль. «Готов, – отвечал Георгий, – но удали же Мстиславичей из Киева.» «Не могу, – говорил Вячеслав, – они дети мои; всего их у меня двое: Изяслав и брат его Ростислав; у тебя детей семеро: разлучаю ли я их с тобою?»
Началась битва. Андрей снова изумил всех своим мужеством, разил врагов, гнался за бегущими, и даже дикие половцы принуждены были удерживать его необузданное мужество. Но не все сражались подобно Андрею! Предводитель половцев пал в битве: его дружины и суздальцы уступили; Георгий не хотел ждать неверной победы. Он услышал, что Владимирко уже идет к Киеву, решась снова помогать Георгию, отступил и пошел навстречу Владимирку. Остановясь у Белгорода, Георгий требовал, чтобы жители отворили город. «Отворил ли ты Киев?» – отвечали белгородцы и не пустили его. Не теряя времени продолжал Георгий поход. Изяслав знал, что дав время Георгию соединиться с галицким князем, он утратит победу, и потому спешил догонять отступавших. Вячеслав советовал ему подождать. «Некогда!» – сказал Изяслав, собрал сколько мог войска и на Стугне встретился с Георгием. Дорогою получил он весть от сына своего: Мстислав вел многочисленное венгерское воинство и велел сказать отцу, что если надобно, то он поспешит к Киеву. «Мы идем уже на суд Божий, но вы всегда надобны», – отвечал ему Изяслав. Георгий хотел мириться, может быть, для того, чтобы выждать время, но Олеговичи не хотели и просили битвы. Пользуясь жесткой бурей, Георгий еще раз ушел от Изяслава, но, обойденный им, наконец должен был сражаться. Битва загорелась на берегах Рута (Ротока), близ Перепетова, и была кровопролитна и жестока. Сам Изяслав не жалел себя, бросался в пыл битвы, изломал копье, был ранен, повержен на поле и едва не изрублен собственными воинами. Так же сражался со стороны Георгия Владимир черниговский и пал в битве. Герой Андрей забывал опасность. Конь его, раненный копьем в ноздри, храпел и бесился, сбил с Андрея шлем и вышиб у него щит; Божию заступлению и молитве отца приписывали спасение юноши. Но мужество Андрея не спасло его дружин. Первые побежали половцы, за ними черниговцы и Олеговичи. Георгий спасся в Переяславль; все войско его было рассеяно.